Король эльфов. Книга III - страница 4

– Почему же, – недоумевал Милон, еще торжественно трезвый, но уже разливаясь элем по усам, – надюжилось их на нашу голову? Собрат Левадий? Мало ли мне едного Глаха? Или вот, юный Гаэль может рассказать нам учение? Режешь путь в бордель по Молебной улице и боишься плюнуть, храмы одни, ей-ей!

Я, кажется, покраснел, и начал было готовить скурпулезный ответ согласно ликейонской теории, но уже и Левадий воздел кружбан, готовясь ответно острить… но вопросец как-то задел Эламира, ибо тот молвил меланхолично, приглатывая и будто находя в вине истину:

– А какая вам в том суть, Милон? Мне более естественным представляется поведение бирюка… да-да, волка. Ибо не волки ли и мы, матерые служители брани? И волк режет путь и следит за живцой, что движется робко, как и мы с вами на вахте следим за всяким прохожим. Но недвижности и недвижимости банально не являют интереса. Один храм или десять, и каких богов, разве же относится все это к нашей волчьей суете? Вам надобно, друг Милон, больше ценить себя, и пусть мнение холодных богов не смущает ваш трезвый разум!

Все зацокали языками, смеясь над Милоном, и дружно выпили при этой тираде, не во всем ясенной. Ибо через пару глотков Милон, будто что-то обмыслив, вдруг снова загомонил о том же:

– Но милорд Эламир! Не извольте важничать, как же без мнения богов? Так вы проговоритесь, что и бордели все равноценны, когда истинная их разница явлена любому прихожанину!

О, Глаше! Уже тут все зашлись от хохота, но Милон, махнув новой пенной кружкой и воздавая этаким образом честь Глаху и заодно всем присутствующим, спешно утирающимся в слезах, продолжал в запале:

– Тот же допустим юный Гаэль прибыл из-за морей, сошел на твердь нашу и имеет естественную нужду. Как же выберет он бордель без местного наставления? Естественно, требно посоветоваться с богами, но к которому из них воззвать в энтом вопросе?..

А Эламир и не важничал, и сам той-раз хохотал в голос на такие-то каверзы. Аще! Послушать, какие шутовские речи понеслись дальше:

– Но послушайте, дорогой Эламир, хотя бы дворцовых цирюльников. Лучшие умы! Вы мои связи знаете! Икхм! Дабы не застаивались желчь и кровь в голубых вашенских жилах, надобть иметь резвую девицу не реже, чем в три дни… Вековая рецептура!

– Етить! Собрат Левадий прав в этакой икоте! – приняв на грудь новый изрядный глоток, опять гундел и вечный пошляк Милон, спешащий острить в пандан, раскрасневшийся почти до факела и ерзающий по бывалой скамье всеми чреслами, аж порты скрипели. От этого-то ерзания его страстные замахи недожранным окороком в сторону приемной с благими девками мнились мне бессильными срамными тычками: – И д-девиц различных по умениям, дабы части организма вдохновляли! Еднов… иновременно! И разнов… ректорно! И-ы…

– О Глаше! Ректор Милон, извольте не рыгать, когда я пытаюсь излагать науку! На ваше невежество не напасешься казенных манжет!..

О Глаше! Обжеребиться можно! Левадий и сам-то от смеха оросил меня щедрой слюной, и кое-как продолжил факультативную белиберду, утершись той же обшлагой: