– Хм, – вслух задумалась я. Наверное, полицейские оставили дверь открытой, все равно территория огорожена лентой.
Я достала из сумки латексные перчатки, натянула их с громким шлепком, и открыла дверь. Вооружилась телефоном, чтобы фотографировать все, что вижу. Иногда мелкие детали заметны только на фотографии, так как глазами мы пытаемся захватить все и сразу, отчего замыливается взгляд. Участок оказался не воплощением роскоши, но очень приличным. Слева стоял двухэтажный особняк из кирпича, идентичный тому, которым был выложен забор. Крыша плоская, на левом крыле – камера видеонаблюдения, направленная на калитку. Я сфотографировала вид и сделала пару шагов вперед по выложенной плиткой тропинке. Справа всю оставшуюся половину участка занимали парник, небольшой сад, беседка и сарай. Все выглядело ухоженным и аккуратным, и, если Клай не соврал о том, что самостоятельно занимался парником, значит, садовника у них не было.
Я достала блокнот и коряво вывела навесу:
Камеры
Садовник?
Продолжая фотографировать, я обследовала парник и сарай. В парнике ещё толком ничего не зрело, что логично – не сезон, однако на земле, у входа, была крохотная вмятина, в очертаниях которой можно было узнать рукоятку пистолета. Я сделала ещё несколько фото. На тропинке и вокруг сарая я не заметила следов крови, совсем. Возможно, нужно было взять фонарь с ультрафиолетом, но тогда пришлось бы ехать сюда ночью. Тем более, криминалисты, согласно отчету, тоже ничего в этой области не обнаружили.
Сарай меня поразил. Сараем в понимании моей бабушки его вообще язык бы не повернулся назвать. Скорее, это просто отдельный домик, в котором, похоже, периодически ночевал глава семьи. Постройка была разделена на две части толстой стеной, по левую руку в нем располагались инструменты и прочие атрибуты хозяйства, а по правую – небольшая комнатка с разобранным диваном, книжным стеллажом и компьютерным столом. Пахло здесь деревянной стружкой и каким-то ванильным ароматизатором. Вряд ли это был кабинет Клая, скорее место для души. Я сфотографировала постельное белье с облегчением вспомнив о том, что на диване биологических следов, кроме слюны Нолана, обнаружено не было.
Я порылась везде: заглянула в диванные ящики, осмотрела стеллаж, полки, зону с инструментами, и не нашла ничего подозрительного. Да и что здесь можно было найти? Орудие убийства было в руках самого Клая. Хватит терять время! Я сфотографировала всю обстановку и направилась в особняк. Снаружи, за забором, проехала машина, заставив меня застыть на месте. Но удалилась она быстро, а я достала блокнот и сделала ещё одну запись:
Слышал ли Клай что-нибудь после пробуждения?
Я прислушалась. Где-то вдали, через пару домов от Нолана, загавкал пес – явно отреагировал на транспорт. Пение одной птицы еле слышно раздавалось с соседского дерева. Людских разговоров или ещё каких-либо посторонних звуков я не уловила, однако поднялся ветер, и дверь калитки, которую я благополучно забыла закрыть на засов, с грохотом захлопнулась, чуть не лишив меня жизни.
– Матерь божья! – отдышалась я. – Здесь никого нет, Айрис, выдохни.
Я тихонько прошла вперед, нырнула под ещё одну ленту и прикоснулась к ручке двери, все ещё в перчатках. Та оказалась открытой. Нет, полиция совершенно безответственно относится к месту преступления!
Итак, кровь уже смыли, однако она въелась в разделительные полосы между плитками, да и на мраморе остался розоватый оттенок. Халтурная работа. Пятно располагалось прямо у входа, и раз входная дверь абсолютно цела, значит, Мэри открыла ее, и уже после этого в неё полетели пули. Тоже странно.
