– Редкое растение, – леди Изабелла разглядывала клинок. – Оно не водится ни в Англии, ни во Франции. Это ведь ветка жасмина, да, граф?
***
Уставшая Катрин в тепле совсем сникла и ушла наверх, в комнату. Она настойчиво пыталась утянуть с собой и воспитанницу, но леди Изабелла отказалась и по-прежнему сидела внизу за ужином. Вино в ее кружке было едва тронуто.
– Вас здесь хорошо знают? – осторожно спросила девушка. Она не хотела ничего говорить, но молча сидеть за одним столом ей было неудобно, хотя граф, казалось, ни малейшей неловкости от этого молчания не испытывал.
– Нет, но мы со случайным попутчиком только что ночевали тут, – ответил Хантингтон. – Вы решили, куда направитесь?
Изабелла растерялась. Отогревшись и переодевшись в сухое платье, она немного успокоилась и совсем перестала думать о том, куда податься утром.
– Не знаю.
– Если вы расскажете, что случилось, мне будет проще сообразить, что можно сделать. И можно ли.
Она вскинула голову, встретила изучающий взгляд графа. Спокойные серые глаза. Тонкие морщинки вокруг, словно от постоянной улыбки или усмешки.
– Я не делала ничего плохого, – тихо выдохнула Изабелла. – И сегодня никакой погони быть не должно. А вот завтра…
– Что завтра?
– Завтра они обнаружат, что мы убежали, и кинутся искать.
Хантингтон молча подвинул ей кружку, и девушка несмело отхлебнула вина. Граф не перебивал и не торопил. Изабелла, немного помолчав, продолжила:
– Меня не стерегли – никому и в голову не могло прийти, что я сбегу. Самое большее, чего они боялись, – что я скажу «нет» прямо перед алтарем, – девушка снова чуть пригубила вина и осторожно взглянула на графа, но тот ничего не спросил. – Ни я, ни Катрин не умеем запрягать, но Катрин немножко умеет править. Перед закрытием рынка, вечером, она сторговала у крестьян лошадь и самую дешевую телегу.
– Кому-то было лень ее выкидывать.
– Две верховые лошади со сбруей обошлись бы слишком дорого, и Катрин не сможет долго ехать в седле. Она сейчас так в меня вцепилась! Да я и сама не слишком привыкла ездить верхом, – Изабелла сделала еще один осторожный глоток. – Катрин купила мне простое платье и покрывало на голову, и я переоделась, чтобы меня не узнали. А потом стащила на кухне замка большую корзинку и вышла с ней в руках. Как будто торговка, что-то приносившая кухаркам.
– Не за пустую же корзинку вас так обвинили? – усмехнулся граф.
– Нет, конечно. Но я не делала ничего плохого, правда. Ну, кроме корзинки, – Изабелла вдруг смутилась. – Но он объявил меня вне закона, чтобы мне некуда было деться. Чтобы я точно вышла за него.
Девушка опустила голову, скрывая лицо за густыми кудрями.
– Кто – он?
– Ноттингемский шериф, – еле слышно ответила Изабелла.
– Мне доводилось раньше бывать в Ноттингеме, и я помню того шерифа, что был лет девять-десять назад. Нынешний, надеюсь, получше, – это нетрудно.
– Так это он же.
– Других желающих на место не находится? – Хантингтон быстро улыбнулся. – Но тот был женат.
– Он вдовец. Причем, я слышала, не в первый раз.
– Да? Черт, жаль. Бедная леди Александра, такие синие глаза, такая улыбка! И кто же пытается выдать вас замуж за шерифа, за которого вы настолько не хотите, что готовы бежать сломя голову?
Изабелла резко отбросила мелкие кудри от лица.
– Мой отец.
– Он знает, что вы не хотите за шерифа?
– Еще как знает.
Граф больше ни о чем не спрашивал, но Изабелла уже не могла остановиться. Впервые кто-то, кроме верной Катрин, хотел ей помочь. К пирогам девушка так и не притронулась, зато несколько глотков вина словно развязали ей язык – она, обычно строгая и сдержанная, сейчас тихо говорила, не переставая:
