Она никогда не спускалась в деревню и, если было возможно, избегала визитов в резиденцию семейства де Гонди. Длинная узкая бухта, служившая продолжением порта, для Сильви оставалась границей, пересекать которую у нее не было желания. Свои христианские обязанности Сильви прилежно исполняла в маленькой церкви Розриер ближайшей от ее дома деревушки; приходский священник подружился с Корантеном, они вместе выходили в море на рыбную ловлю. Постепенно местные жители привыкли к этой неизменно одетой в черное девушке, которая, как они говорили, носит траур, хотя не уточняли по кому именно. Кроме того, Сильви обожала детей, к числу которых еще недавно и сама принадлежала, и вся окрестная ребятня сразу это почувствовала. Но офицеры из крепости, которые пытались добиться права быть принятыми в ее доме, были столь же учтиво, сколь и твердо отвергнуты. Все жившие в доме у моря знали хрупкость женской репутации.
Дни шли за днями, миновала одна зима, за ней другая. Ничто не нарушало неторопливого течения времени на, казалось бы, Богом забытом острове.
– Скоро Сильви исполнится восемнадцать лет, и она прехорошенькая, – как-то сказала Жаннета Корантену, который просто пропадал от тоски и однообразия жизни. – Сколько еще она пробудет здесь, вдали от людей и света? Если бы до нас доходили хоть какие-нибудь новости, а то кажется, будто весь мир о нас забыл…
– На континенте ее считают умершей, да и нас, наверное, тоже. А покойникам писем не пишут.
– Но и в замке, и в городке люди понятия не имеют, что происходит в Париже. А ведь господин герцог, по-моему, любит принимать гостей.
Конец ознакомительного фрагмента.
