Король орков. Путь воина - страница 37

Сообщник, понимая, что лгать бесполезно – свидетельница выжила и в любой момент могла выступить против него, и видя, что дозорные явно не на его стороне, ответил честно. Убийца сам признался в своей вине, подставив Логхора. Будет врать, только ещё больше очернит остатки своей чести.

– Да, мой вождь. Это всё правда.

Гулзур и старейшины перекинулись парой фраз, после чего вождь продолжил:

– Я, Гулзур зрог Регбедрок, вождь Гойрана и племени вегеров – признаю твою вину в содеянном. Ты отказался от Алой Дани, поэтому отправляешься в изгнание.

– Поддерживаю, – поочерёдно заявили старейшины других кланов.

– Пред ликом богов объявляю, – произнёс Гулзур, воспринимая торжественность момента. – Логхор зрог Оргном, ты изгнан! Теперь ни в Гойране, ни в других наших крепостях тебе не рады. Сними свой браслет и не смей надевать его впредь. Ты изгнан! – с этими словами Гулзур закончил свою речь.

Логхор, не произнеся ни слова, снял свой браслет и бросил его на землю. Взгляд у него был пустым, ничего не выражающим. Дозорные вывели его за ворота, и он покинул крепость. Возможно он найдёт пристанище у других племён, что навряд ли. У него был лишь один верный путь – на восток, к стальным людям, где изгнанникам, как известно, всегда рады.

Как только с торговцем разобрались, настало время судить самого убийцу. К тому же заподозрили возможного шпиона из враждебного племени, с которым вегеры раньше воевали. Ситуация для него была безвыходной, так как от наказания в виде Алой Дани его не спасли бы ничьи мольбы – его ждала смерть от рук родственников пострадавшей девушки и убитого ароканда.

Гулзур, собрав весь свой авторитет ради справедливости, обратился к преступнику. Однако прежде, чем он смог хоть что-то сказать, пришлось угомонить толпу, желающую смерти преступнику, разрушившему счастье молодой пары. Оры, возгласы и крики – всё это звучало в одночасье. Гулзур вскинул руку, чтобы призвать народ к тишине. Его голос звучал как гром среди ясного неба:

– На́змар зрог Ло́кмар. Ты обвиняешься в убийстве свободного ароканда, ранении свободной девушки и поджоге дома. Ты был пойман нашими дозорными недалеко от места преступления, и им же ты сознался в содеянном. Ты подтверждаешь свои слова? Признаёшь свою вину? – его глаза сверкали, полные решимости. – Кодекс гласит: нельзя лгать пред ликом богов, вождя и старейшин.

Назмар выглядел скорее отчаянно, нежели виноватым. Словно какая-то тёмная волна вытягивала из него последние остатки надежды. К тому же слышать крики в свою сторону «Убить его! Топорами порубить! Он это заслужил!» – наверняка неимоверно тяжело. Назмар практически смирился со своей участью.

– Да, мой вождь. Всё это правда. И я готов понести наказание. Я согласен на Алую Дань, дабы сохранить остатки моей чести, – сжимая кулак на груди произнёс Назмар. – Но к шпионажу я не причастен, вождь. Не причастен.

– Тогда суд выносит решение. Я, Гулзур зрог Регбедрок, вождь Гойрана и племени вегеров – признаю твою вину в содеянном. Родственники пострадавших забьют тебя до тех пор, пока не насытятся твоей кровью, – вождь вынес вердикт, даже не советуясь со старейшинами. Его голос звучал решительно, словно меч, разящий на битве.

Убийца молча вышел вперёд, зная, что его судьба уже предопределена. Он снял свой браслет и бросил его на землю, как символ своего поражения. Интересно, что творилось в его голове в этот момент? Жалел он о содеянном? Но как только ароканды из семей пострадавших вышли на площадь, он закрыл глаза и приготовился к концу. Он знал, что будет. Назмара привязали к столбу. Алая Дань заключалась в том, что пострадавшие возьмут столько крови, сколько захотят. И это зрелище было ужасным: осуждённого протыкали несколько раз, резали, пилили, в конце отрубили руку и снова проткнули насквозь.