Подкидыша сразу отвезли в сиротский приют, а Гиляровского из училища исключили. Он был отправлен в Нежинский полк – с формулировкой «по распоряжению начальства без указания причины».
Вине это не соответствовало. Опоздание – проступок извинительный, если учитывать описанные Гиляровским обстоятельства. Младенца спас юнкер. Нехорошо, конечно, что нетрезвым в казарму вернулся, и всё же он будущий офицер, а не воспитанница Института благородных девиц. Обычное наказание в подобных случаях – несколько суток ареста. Вроде бы не за что из училища исключать.
Обиделся Гиляровский на училищное начальство. Зато в полку его встретили сочувственно. Ротный командир обещал через год отправить в Казанское пехотное училище. Однако недавний юнкер выбрал другое решение: отставка.
Версия опять романтическая: Гиляровский отверг военную карьеру, не пожелав смириться с явной несправедливостью. Однако маловероятно, чтобы причиной отставки стала лишь обида. Подразумеваются и другие факторы.
Если проступок Гиляровского был не первым, а завершал череду аналогичных, решение училищного начальства понятно. Именно потому, что юнкер из вольноопределяющихся – не солдат, а будущий офицер. С него другой спрос. Не успел привыкнуть к военной дисциплине в полку – служи там ещё год «нижним чином».
Тогда понятны и причины, в силу которых Гиляровский решил оставить службу. Их сразу три.
Офицерские погоны ждал бы не больше года, когда стал юнкером Алексеевского училища, однако не менее двух лет – после возвращения в Нежинский полк. Гораздо больше, нежели планировал изначально.
Сведения об исключении – навсегда в послужном списке. Гиляровский стал, как тогда говорили, штрафным.
Значит, если бы после обещанного срока Гиляровского отправили в Казанское училище, там отношение тоже было бы предвзятым. Штрафной. Первая же провинность – и опять в полк: ещё год служи как «нижний чин», привыкай к военной дисциплине. Обычная практика.
Если бы обошлось без провинностей и через два года произвели бы юнкера в офицеры, все равно послужной список испорчен. Карьера уже, как говорится, не заладилась. Дольше других ждал бы повышения. Вот и решил Гиляровский не продолжать службу.
Но это всё опять из области домыслов, а так ли было на самом деле – нельзя проверить. Документы о полковой и училищной службе Гиляровского не обнаружены.
Если верить Гиляровскому, он зачислен вольноопределяющимся 3 сентября 1871 года. Что и должно быть отражено в приказе по Нежинскому полку. А такого документа нет в Российском государственном военно-историческом архиве.
Вины Гиляровского тоже нет. Приказы по Нежинскому полку сохранились лишь за октябрь и ноябрь 1871 года>7.
Это вполне объяснимо: революции, войны. Архивы перевозили в разные здания, многие документы были утрачены.
Самые ранние из сохранившихся послужных списков рядовых – 1878 года. Гиляровского там, понятно, нет.
Поиск в материалах, относящихся к хозяйственным службам, тоже не дал результатов. Самые ранние приказы – 1900 года.
В «Алфавите прапорщиков и вольноопределяющихся» за 1869–1888 годы» Гиляровский тоже не упомянут. Однако не только он вне этого списка оказался. Пропуски и ошибки в подобного рода документах – случаи обычные.
Не значится он и в материалах военного судопроизводства. К примеру, в протоколах дознаний по нарушениям воинской дисциплины. Самые ранние из сохранившихся документов относятся к началу 1890-х годов.
