Вера открыла сначала одну книгу, потом вторую. Потом решила выбрать наугад, но передумала, дойдя до форзаца — в «синей» в конце была крупная карта восточной части континента, разделённая на провинции и подробно подписанная. «Минус четыре» отколовшиеся провинции были заштрихованы, очертания некоторых других изображались двумя разными линиями. Провинция Маялу тоже была отделена от края Ридии, в море были обозначены морские порты и курсы следования кораблей.
Заинтересованная, Вера открыла книгу с начала и мигом сдулась — из всей грёбаной китайской грамоты она узнавала только цифры.
«Ничего. Я просто перепишу значки на листик, попрошу министра, он мне всё переведёт и я всё постепенно выучу. Потихоньку.»
Самовнушение не помогало, она злилась и психовала, копаясь в столе в поисках кисточки и чистых листов. Потом решила включить себе музыку и сходила за телефоном, выбрала самый расслабляющий инструментальный плейлист и взялась за каллиграфию.
Когда стало темно, она включила свет, взяла себе из холодильника яблоко и больше из-за стола не вставала. Бездумное перерисовывание картинок расслабляло сознание, память стала тасовать сегодняшние воспоминания, на этот раз милостиво присыпав пылью самые яркие и выдвинув на первый план мелочи, вроде лиц и голосов торговцев фруктами. Перед глазами сменялись улыбки, мелькнуло серьёзное лицо механика Ефима, здоровенного бородатого мужика, который хмурил седые брови и спрашивал: «Вам, барышня, как надо — хорошо или чтоб подешевле?». Вера сказала ему, что надо хорошо, он нахмурился ещё сильнее и стал выспрашивать ещё подробнее, ей это понравилось.
Второй механик, которому она заказала мясорубку, поил её чаем и рассказывал про цены на материалы, тогда она не особенно обратила на это внимание, но сейчас, после слов министра Шена о её мотовстве...
«Сколько же он сказал?.. Телега железа — сотка золота. И это ещё, как он выразился, „чушки“, а не полноценный прокат. Сколько, интересно, влезет в телегу? Вряд ли много.»
Вера улыбнулась, вспоминая, как пыталась купить или хотя бы выяснить, продаётся ли где-нибудь вообще хоть какое-нибудь горючее. Все делали большие глаза и спрашивали: «А зачем вам?», она отвечала: «Для экспериментов». Её направляли в лавку алхимических реактивов или в аптеку, но ни туда, ни туда она не попала.
«Сходим в следующий раз.»
Она опять взялась за иероглифы, но мысль о танке всё не давала покоя. Взяв новый лист, Вероника вдохновенно замахнулась кисточкой и написала вверху «сорок тонн», поставила «равно», оставила место и добавила «телег». Задумалась. Почесала затылок, и, пожав плечами, дописала с новой строки: «одна телега — сто золотых». Отодвинула листок, рассматривая его, как инвестор какой-то сомнительный бизнес-план, потом махнула рукой и дописала ещё ниже: «сорок телег — четыре тысячи золотых», взяла в скобки и добавила умножение на коэффициент телеги.
«Что-то я сомневаюсь, что в телегу влезет тонна железных чушек.»
Опять проделав древний мозгопрочищающий ритуал с потиранием затылка, Вера постаралась припомнить хоть какую-нибудь виденную в жизни телегу. Припомнила. Решила, что тонна таки влезет, но не факт, что какая-нибудь лошадь утянет такую телегу и что телега в процессе не развалится.
