– Так вот, – уловив веселье дочери, Ирвинделл тоже усмехнулся, – получается, в случае чего мы останемся в стороне. Убит Каллье – кто окажется на его месте? Оставит ли Моэраль приемником сына Ансельма? Или разделит захваченные земли между союзниками? Как бы то ни было, интересы Иэраля некому будет соблюсти. Вот из-за этого, Илиен, я и поеду на войну.
Илиен только вздохнула. Она мало поняла из рассуждений отца, но ясно усвоила – еще один дорогой ей человек будет подвергать свою жизнь опасности. Зачем эта война? Кому она вообще нужна?
Она не знала ответа на этот вопрос. Политика для нее была пустым звуком, и ей не вполне ясно было, зачем Моэралю сражаться за корону, которая по завещанию должна принадлежать ему итак.
Но озвучивать свои мысли она само-собой не стала. Как она не понимала отца, так и он не бы понял ее.
Совсем другое дело – сестра.
Когда лорд Теллин ушел от дочери, в комнату вьюнком проскользнула Иоля. С распущенными волосами, одетая в длинную ночную сорочку – до самого пола – она походила на выходца из склепа. И ноги у нее, когда она забралась в постель к Илиен, тоже оказались как у выходца из склепа – ледяными.
– Ух, холодрыга, – поежилась она, нырнув под одеяло. – Холодней, чем дома. Как ты здесь живешь?
– Помаленьку, – Илиен улыбнулась, крепко прижимая к себе сестру и согревая теплом собственного тела.
– Не понимаю. Я б тут и дня не протянула. Одни леди Кадмэ и Арнелла чего стоят…
Илиен кивнула. Леди Кадмэ и ей поначалу показалась строгой и неприступной женщиной, которой, впрочем, и являлась, и молодой королеве можно было только радоваться, что мать мужа в итоге оказалась на ее стороне. Если бы случилось иначе, Илиен не знала, как смогла бы жить в Вантарре.
С Арной было сложнее. Сестра короля, похожая на него до чрезвычайности, жила сама по себе, ни с кем из замка особенно не общалась и никого до себя не допускала. Жена брата не стала для нее исключением – Арнелла мило улыбалась ей, поддерживала разговор, если Илиен сама его начинала, во всех других случаях либо сидела молча, либо уходила к себе. По слухам, единственной ее подругой была Далая Кантор, но в последние годы Далая в Вантарре не появлялась. У простолюдинов за юной принцессой закрепилось прозвище «Дичок» как нельзя более ей подходившее. Дичком называли яблоню, дававшую мелкие кислые яблоки и плохо приживавшуюся в садах с более благородными сортами.
Но, конечно, просвещать сестру об особенностях характеров членов семьи Холдстейн в первый же день ее пребывания в замке Илиен не стала.
– Они хорошие, тебе понравятся, – только и сказала она.
Иоля, по всей видимости, не очень-то поверила старшей сестре, но промолчала, поудобнее умостилась в складках теплого пухового одеяла, и только тогда спросила:
– А твой муж?
Королева взглянула на сестру. Глаза ее блестели как у хитренькой лисички, и Илиен приуныла. Иоля, если захочет, из кого угодно что угодно может вытянуть, так всегда было.
– Он тоже хороший, – осторожно ответила Илиен.
– Да я не об этом, – Иоля заворочалась и села. – Он какой? Добрый, ласковый? Любит тебя? А дети? Ты уже беременна?
Илиен только покачала головой. Сестра невольно растревожила ее, задела саднящее место.
Заметив, как опечалилась Илиен, Иоля и сама расстроилась. Некоторое время девушки молчали, потом старшая спросила:
– Ты сама попросилась поехать с отцом?
– Нет, – Иоля расстроено вздохнула. – Я, конечно, хотела тебя повидать, но увезли меня считай что силой. Отец сказал, я буду жить у тебя.
