Быстро перезарядив «Беретту», я обошел двор, внимательно осматривая лежащих и отбрасывая ногой их пистолеты. Наученный горьким опытом перестрелки в Душанбе, когда из-за собственной глупости я потерял Настю, я не хотел неприятных сюрпризов. Они слишком дорого обходятся.
Итак, на земле лежали три трупа, трое раненых, одним из которых был Алекс, еще один, неизвестно, убитый или нет, сидел в уткнувшемся в стену «БМВ». Восьмой застенчиво стоял в сторонке, держась за простреленную руку и кидая на меня злобные взгляды.
Вот и хорошо, подумал я, ты-то мне и нужен.
Я поднял с земли «Вальтер», из которого ни разу не успели выстрелить, сунул «Беретту» под мышку и быстро проверил его обойму. Она была полной. Положив «Беретту» на капот «Блэйзера» и, отойдя от машины, я навел «Вальтер» на братка.
– Слышь, ты, петух новгородский, – обратился я к нему, – иди-ка сюда, да побыстрее!
Он злобно скривился, но подошел ко мне, глядя исподлобья.
– У тебя вроде другая рука еще целая? Возьми этот пистолет, – и я указал на лежащую на капоте «Беретту», – и не делай лишних движений. Понял?
Я навел на него «Вальтер», а сам отошел на несколько шагов в сторону. А поменял пистолеты я потому, что мне совсем не нужна была громкая стрельба средь бела дня. Кроме того, я собирался провести здесь еще некоторое время, так что все должно быть тихо. А взрыв – ерунда. Мало ли где что хлопнуло?
Он удивленно посмотрел на меня, но подчинился.
– Держи ствол вниз. Иначе получишь маслину в башку.
Он послушно опустил пистолет и молча смотрел на меня.
– Не дрейфь раньше времени, – успокаивающе сказал я ему, – что такое контрольный выстрел, знаешь?
Его глаза расширились.
– Ты мне глазки не строй, – угрожающе сказал я, – сейчас обойдешь всех и каждому выстрелишь в башку так, чтобы я все видел. Каждому, кроме Алекса. Понял?
Он было открыл рот, но я навел пистолет ему в лоб и прищурился.
Он опустил голову, и я добавил:
– Двигайся медленно, иначе – могила.
И он побрел по двору, останавливаясь у каждого лежащего и, тщательно прицелившись, стрелял им в голову. Все было добросовестно. Голова каждого подскакивала, а потом вокруг нее образовывалась черная лужа. Я взглянул на лежавшего на прежнем месте Алекса. Он, все так же держась за кровоточившую лодыжку, с ненавистью следил за мной и молчал.
– Теперь в «БМВ»! – скомандовал я. Громила подошел к машине и открыл дверь.
И тут же отскочил в сторону, потому что ему под ноги вывалился труп, которому контрольный выстрел ну никак не требовался. Его голова напоминала арбуз, по которому дали кувалдой. Видать, в нее угодило несколько пуль. Макушки не было вообще, а то, что оставалось, было измазано смесью крови, мозга и раздробленных костей черепа.
Мой бедный палач выронил пистолет, оперся здоровой рукой о стенку и стал кидать харч. Мне, хоть я и был закален работой в реанимации, тоже стало не по себе. Однако, взяв себя в руки и подойдя к нему, я подобрал с земли «Беретту».
Вернувшись к машине, я дождался, когда браток проблюется, и позвал его:
– Все, закончил? Иди сюда.
Он, окончательно сломанный, безропотно подошел ко мне, вытирая платком мокрую морду.
Я помолчал и, держа «Беретту» наготове, сказал:
– А сейчас ты, Алекс, расскажешь мне все. Вопрос первый – почему ты приехал на встречу со мной, маленьким и слабым, с целой армией вооруженных людей? И сразу же второй вопрос – куда ты хотел меня везти? Можешь отвечать на любой или на оба сразу. Говори, я тебя слушаю.
