Алекс скривился и выдавил сквозь зубы:
– Пошел ты, гнида казематная!
– Это я, значит, гнида? – поинтересовался я, – я, а не ты, который меня захватить хотел на ровном месте? Ну что же, вот сейчас мы и проверим, кто из нас гнида. А заодно ты увидишь, чего стоишь ты сам, чего стоят твои братки и чего стоит ваша дружба.
Я перевел взгляд на стоявшего рядом хмурого безоружного братка.
– Как тебя зовут, брателла?
Он вдруг ухмыльнулся и хрипло сказал:
– А меня Брателлой и зовут. Я удивился и покачал головой:
– Надо же, угадал… Ну так вот, Брателла, Алексу – конец. Это я тебе точно обещаю. То, что я человек серьезный, – сам видел. Но вот, понимаешь, какое дело… Не хочет Алекс отвечать на мои вопросы. А мне об него руки пачкать не хочется. Так что испачкай об него хоть руку свою оставшуюся, хоть ноги, хоть каркалыгу свою ему в очко засади, а чтобы он на мои вопросы ответил. А вопросы простые. Повторю еще раз. Первое – куда вы меня хотели везти. Второе – зачем. Вот и все вопросы. Давай, приступай. И имей в виду, если он все расскажет, я тебя не трону.
И, попятившись назад, я удобно облокотился на высокий капот «Блэйзера».
Брателла в нерешительности посмотрел на меня, потом на Алекса, и тогда я сказал ему:
– Давай, Брателла, отработай свою жизнь.
Брателла повернулся к Алексу и извиняющимся голосом сказал:
– Слышь, Алекс, скажи ты ему, чего он хочет, сам видишь, наши не пляшут!
Алекс пронзил его взглядом и ответил:
– Я тебя, падла, живого в землю зарою! Я засмеялся и встрял в их разговор:
– Не верь ему, Брателла, это его зароют на днях! А тебе еще, может быть, жить придется.
Выражение лица Брателлы изменилось, и он, сжав зубы, сильно ударил ногой прямо по простреленной щиколотке Алекса.
– Слышь, ты, баран, отвечай, когда тебя спрашивают!
Алекс завыл от боли, а Брателла, схватив его здоровой рукой за изуродованную ступню, стал изо всех сил выворачивать ее, приговаривая:
– Ты, сучий потрох, если сам дохнешь, то других с собой в яму не тяни! Отвечай, падаль, блядь!
Видно, Алексу действительно было очень больно, потому что он, извиваясь от боли, выкрикнул:
– Все, отпусти, сейчас скажу!
Брателла отпустил его, и Алекс, перевалившись на спину и быстро дыша, заговорил:
– Я не знаю, кто они. Они пришли ко мне в «Одессу», по виду – серьезные люди, и попросили накрыть тебя и после этого позвонить им. Сказали, что ты – какой-то там очень нужный им Знахарь. Дали аванс наличными – сто штук. И обещали еще столько же, когда получат тебя живым.
– Сто тысяч долларов? – переспросил я.
– Да. А кто они – не знаю. Гадом буду, не знаю. У одного на щеке шрам, на серп похожий. Все. Больше ничего не знаю.
Лицо Алекса было покрыто мелкими каплями пота, и он часто дышал. Похоже, что он не врал. Я перевел взгляд вниз и увидел, что его окровавленная ступня повернута в противоположную сторону.
Ну, бля, Брателла постарался… Меня аж передернуло.
Я взял с капота «Вальтер» и, загнав патрон в ствол, выкинул обойму. Нагнувшись, я вложил пистолет в дрожавшую руку Алекса и сказал ему:
– Здесь один патрон. В кого будешь стрелять – в меня или в Брателлу?
Брателла забеспокоился:
– Э, ты же говорил, Знахарь…
Я, не поворачиваясь к нему, и держа Алекса на мушке, сказал:
– Заткнись, сучонок, я сказал, что не трону тебя, значит, так и будет. А если Алекс тебя пристрелит, это уж – извини.
Алекс посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Брателлу и проскрипел:
