Но Ашия, Мича и Джарвах носили одежды кай’шарум’тинг с метками невидимости, вышитыми электрумной нитью. Для зрения, как обычного, так и обогащенного светом Эверама, они сливались с окружающей обстановкой легко, словно песчаный демон – с барханами. Их можно было заметить, только когда они двигались быстро.
Украшения тоже пропитались магией: браслеты и кольца на руках и ногах позволяли прилипать к стенам и потолкам, наподобие пауков. Их троица все глубже проникала в убежище мужа Ашии.
«Проверь нижние уровни, – приказала она Джарвах, когда барьеры остались позади. – У Асома должен быть свой подземный дворец. Найди его и проберись внутрь, если сумеешь».
«Да, шарум’тинг ка».
Джарвах исчезла, и Ашия с Мичей стали подниматься на жилые этажи. Во дворце было семь уровней по числу Небесных столпов, но наружная лестница достигала только шестого, где вход охранял бдительный кай’шарум, который четко высвечивался в свете Эверама.
Шестой этаж, отведенный для королевской семьи, был хорошо знаком Ашии. Покои здесь имелись и у нее, и у Кадживах. Формально они принадлежали Асому, но муж только раз повидал тамошние подушки.
Дамаджах полагала, что на шестом этаже поселили и ее благословенную мать.
На самый верхний, личный этаж Асома попасть было можно только по внутренней лестнице, и он, несомненно, тоже надежно охранялся.
Когда стражника стало отчетливо видно, молодые женщины прилипли к потолку, где и задержались. Несмотря на то что лицо его было скрыто за белым покрывалом, Ашия узнала своего кузена Иравена, первого сына Избавителя от племени Маджах. Лишенный чина дамаджи Альэвераном, он был разжалован в охранники старшего брата.
Мича отняла одну руку от потолка и знаком изобразила сонное зелье, которое они прихватили с собой. Если смочить им тряпицу и плотно прижать ее к носу и ко рту, то оно лишит сознания даже крупного мужчину, а после пробуждения останутся только смутные воспоминания о последних мгновениях. Мизинец Мичи согнулся, что означало вопрос.
Ашия помотала головой. «Слишком медленно, – ответили пальцы. – Точный удар».
Точный удар, прием школы их мастера шарусака Энкидо, наносился в естественные точки схождения силовых линий – места, где встречаются мышцы, сосуды и нервы. Мишени были малы и постоянно пребывали в движении, каждая – такая же неповторимая, как и ее носитель, но быстрый и точный удар мог временно обездвижить или начисто вырубить противника.
Обе медленно заняли позиции и замерли под потолком аккурат над кузеном. Мича должна была его придержать, Ашия – ударить. Но прежде чем Ашия подала сигнал отцепиться, по ступеням взошли два дама с уставленными едой подносами. Язык тела Иравена показал Ашии, что он узнал их и беспрепятственно пропустит.
Миче не понадобился приказ: как только дверь отворилась, она мгновенно последовала за прошмыгнувшей внутрь Ашией. Они приземлились одинаковыми клубками в разных концах комнаты, а меченые браслеты поглотили звук. Одежды на миг мелькнули, но снова стали невидимыми к моменту, когда юноши направились обратно.
Пол был помечен; шагать полагалось причудливыми зигзагами, иначе прозвучит тревога. Ашия запомнила маршрут юношей, но они с Мичей двинулись вдоль стен, безупречно сливаясь с краской. Достигли внутренней лестницы, которую охраняли два духовных лица с мечеными посохами, здесь най’дама разделились: один пошел дальше по коридору, другой поднимался на седьмой этаж.
