– Одно другому не мешает. Я тоже дочь принцессы.
Воздух между ними на мгновение превратился в обоюдоострый клинок.
Глаза Армана прищурились, губы плотно сомкнулись.
– На вашем месте я бы остерегся делать подобные заявления.
– Почему? Разве?..
Поднятый палец заставил ее замолкнуть.
– Хотя бы потому, что между нами колоссальная разница. В этом вы сумели сегодня убедиться. Ваши родители, какого бы происхождения они ни были, заключили брак спустя три с половиной года после вашего рождения.
Он намеревался подчинить, возвыситься над ней, но у Вильгельмины имелся козырь в рукаве. При лицах ее положения не церемонились, шептались о том, о чем побоялись бы говорить в присутствии более знатных особ. Вильгельмина же слушала и запоминала.
– Совершенно верно, элаф, – она чуть склонила голову набок и расслабила руки, – я незаконнорожденная. Однако вы не правы, мы похожи.
– Чем же?
Арман мгновенно уловил перемену в ее настроении, подобравшись, подался вперед.
– И вы, и я дети чернокнижников.
– Маленькая плутовка!
Вильгельмина полагала, он рассердится, а Арман рассмеялся. Привычно только ртом, глаза оставались холодными как глубины подземных морей. Последовавшая за тем резкая перемена настроения напугала Вильгельмину. Она вжалась в кресло, закрыла лицо руками, когда он внезапно навис над ней и прошипел:
– Никогда не говори так больше!
После, как ни в чем не бывало, вернулся на место, раскрыл папку. В ней оказался проект брачного договора.
– Воды? Вина?
Лицо Армана излучало безмятежность. Атмосфера в кабинете разрядилась, больше ничего не давило на грудь.
– Или ты еще слишком мала, чтобы пить? Судя по тому, что я видел, Кристина Августа держит тебя в строгости.
– Вы видели меня прежде?
Брови Вильгельмины поползли вверх. Она даже безропотно проглотила переход на фамильярное «ты».
– Да, в Майене. Не люблю «котов в мешке», особенно если речь о женитьбе. Не стану скрывать, я предпочел бы кого-то постарше, хотя пример моей матери свидетельствует о том, что разница в возрасте счастью не помеха.
– Счастье – понятие относительное, – несмотря на преподанный урок, Вильгельмина вновь отважилась перечить.
Она пыталась высчитать, насколько Арман старше нее. На пятнадцать лет, двадцать, двадцать пять? Выглядел он хорошо, пусть и перешагнул порог зрелости. Когда Арман хмурился, на лбу проступали поперечные морщины.
– Заверяю, моя мать была вполне счастлива. Можешь сама спросить при случае, где ей нравилось больше: во дворце, в статусе «гадкого утенка» или замужем, уважаемой и свободной.
– Брак исключает свободу, – покачала головой Вильгельмина.
– Тебе точно семнадцать? – Впервые за время беседы Арман с интересом взглянул на нее. – Но тем проще нам будет. Я предлагаю сделку. Выполнишь мои условия, получишь всю полноту свободы, которая только возможна. Нет… Надеюсь, до этого не дойдет.
– И все же?
– Что-то мне подсказывает, ты будешь покладистой девочкой.
Одарив ее легкой улыбкой, Арман зашелестел страницами. Вильгельмину завораживала ловкость его пальцев, блеск перстней. Сама она довольствовалась простеньким колечком, подаренным матерью на один из дней рождения.
– Нравится?
Арман оказался наблюдательным и проницательным.
– Нет.
Сложив руки на груди, Вильгельмина отвернулась.
– Ну же, что в этом постыдного, многие женщины любят драгоценности. Я же о них спрашивал.
Повисший в воздухе намек заставил ее щеки порозоветь.
