Вильгельмина скромно стояла в сторонке, у самой двери. Она одновременно представляла свою мать и себя. В кабинет ее пустили неохотно, только после настоятельного требования Армана. Вот уж кто не тушевался! Арман занял место на диване и, пока остальные эмоционально выясняли отношения, просматривал бумаги покойного.
– Ну что? – наконец обратилась к нему Елизавета Мария.
Всего несколько часов назад потерявшая сын, она являла образец отменной стойкости. Та же Ирина тихо всхлипывала в кресле; ее утешала вездесущая Мария.
– Увы, – развел руками Арман, – завещания нет. Возможно, вам известны какие-нибудь тайники…
– Отвернитесь! – потребовала королева-мать и направилась к секретеру.
Арман со скучающим видом подчинился. Пусть тешит себя надеждой, будто он не изучил этот кабинет как свои пять пальцев.
– Вильгельмина, идите сюда! – позвал Арман и встал, освобождая ей место.
Девушка покачала головой.
– Ну же, вы имеете право.
Досадуя на него за то, что перестала быть для окружающих невидимкой, Вильгельмина пересекла комнату, опустилась на диван.
Елизавета Мария, что-то бессвязно бормоча себе под нос, по-прежнему занималась потайными отделениями секретера, зато остальные не преминули позлословить. Первым, разумеется, отличился Руперт.
– С каких это пор на секретные совещания приглашают прислугу?
Презрения в его голосе хватило бы на кавалерийский полк.
– Да, мне тоже любопытно, – прошамкал его отец, белый как лунь принц Эрик. Его привезли сюда на кресле-каталке. – Ее мать совершила такое!.. Покойный племянник проявил снисхождение к падению Кристины Августы, соверши такое моя сестра, я бы высек ее на площади.
Примечательно, смотрел он почему-то на Армана. Выходит, брак принцессы Клод не всем пришелся по душе. Она тоже находилась здесь, но участия в разговоре не принимала, тихо молилась в углу.
– Секли бы лучше собственных детей, – Арман принял вызов. – Там, где принцесса Кристина только делала робкие шаги, ваш сын давно стал магистром.
Кровь резко прилила к лицу Эрика, руки затряслись.
– Вы… Вы!.. Вы слишком много себе позволяете, герцог!
– Отнюдь.
Арман облокотился о спинку дивана над плечом Вильгельмины, скрестил ноги. По губам блуждала усмешка.
– Надо забрать у него печать, и дело с концом! – встал на защиту отца Руперт. – После выгнать обоих. Пусть байстрючка катится обратно к свиньям в Майен, а он – в свой замок.
Глаза Армана превратились в щелочки. Вильгельмина ощутила сгустившуюся вокруг него тьму – ту самую, которая так напугала некогда теней в соборе. Сама она тоже добела сжала кулаки: так сильно было желание расцарапать Руперту лицо. Если кто-то здесь и свинья, то это он.
– Простите, я не ослышался, вы мне указываете?
Спокойствие Армана напоминало затишье перед бурей.
– Да, – Руперт высоко поднял подбородок, – по праву принца королевской крови, будущего короля.
– Будущего короля?
Арман отнял руку от дивана, встал прямо.
– Здесь присутствуют только две особы, к которым надлежит обращаться «ваше величество», и это явно не вы. Что до принцев крови, то моя гораздо чище.
Руперт заскрежетал зубами и двинулся на оппонента с явным намерением ухватить его за грудки. Арман не предпринимал попытки уклониться, будто хотел, чтобы принц его ударил.
– Перестаньте сейчас же! – вовремя обернувшаяся Елизавета Мария предотвратила насилие. – Тело Леопольда не успело остыть, а вы уже сцепились за корону!
