Задержав дыхание, буквально слившись со стеной, девушка мелкими шажками приблизилась к тяжелым, украшенным орнаментом в виде лоз дверям. Какое счастье, что на ней невесомые домашние туфли, иначе бы перестук каблучков разбудил всю округу.
Одна из створок оказалась приоткрыта. Поколебавшись, Вильгельмина потянула на себя медную ручку, зажмурилась… Дверь не заскрипела.
«Что же я делаю?!» – ужаснулся внутренний голос, но девушка рискнула войти. Створку оставила открытой на случай бегства.
Сквозняк едва не погасил свечу в ее руке. Впрочем, особой беды бы не случилось: света хватало. Он лился из многочисленных канделябров, расставленных вдоль стен пустого обширного зала. Все свечи длинные, зажжены недавно, зато на самих подставках полно старого воска.
Вильгельмина огляделась. Старинный зал неуловимо напоминал тронный – вот и характерное возвышение. Высокие окна, мебели совсем нет. А в центре… Вильгельмина нахмурилась – какой-то хулиган изрисовал каменные плиты краской, вдобавок опоясал холщовой веревкой. В Майене с помощью нее защищались от змей, но откуда здесь змеи?
Девушка осторожно приблизилась, вытянула шею.
Странная мазня: ромбы, волнистые линии, огромный пятиугольник в центре. Видимо, Олаф, второй сын Руперта, постарался. Он со странностями, почти не разговаривает, вечно что-то мастерит.
Ухо уловило странный перезвон, а затем то ли шелест, то ли стон.
Ведомая любопытством, Вильгельмина последовала на звук. Он доносился из дальней комнаты, в которую вела темная анфилада проходных комнат. В одной из них она чуть не выдала себя, внезапно встретившись взглядом с собственным отражением, но успела задавить вскрик ладонью.
Все хорошо, тут полно теней, они защитят от опасности.
Звуки доносились из бывшей парадной гостиной – назначение комнаты выдавал сохранившийся мебельный гарнитур и еще пара деталей обстановки. Все такое же древнее, как их мебель в Майене, вдобавок непривычных плавных, изогнутых форм.
Единственный источник света, камин, освещал нечто посредине комнаты. Привыкнув к скудному освещению, Вильгельмина поняла, что это дерево в кадке, самое необычное из всех, что ей приходилось встречать. Во-первых, оно двигалось, тянуло к потолку руки-ветви. Во-вторых, издавало звуки – те самые вздохи. В-третьих… От увиденного перехватило дыхание. Там, среди ветвей, притаились человеческие черепа!
То, что Вильгельмина ошибочно приняла за тени, тоже ими не являлось. Комната полнилась странными полупрозрачными субстанциями, отдаленно напоминавшими людей. Безногие, с едва намеченными контурами рук, они свободно перемещались по воздуху, словно стая воронья, кружили над деревом с черепами.
Девушка попятилась, собиралась было уже уйти, когда увидела Армана. Он стоял к ней спиной, но перепутать она не могла: слишком приметная у него фигура.
Арман наклонился, чтобы полить дерево, но вместо того, чтобы оросить землю у его корней, начал вливать влагу во рты скалящихся, жаждущих пищи черепов.
По воздуху поплыл солоновато-металлический запах.
Та жидкость… Темно-красная, она слишком походила на кровь. Как и краска в первом зале.
Ошеломленная прозрением, Вильгельмина неловко отшатнулась, ударилась локтем о консольный столик. И ладно бы только это – она уронила свечу!
Арман обернулся на звук. Привиделось, или его губы тоже были в крови?
Тенеобразные существа истошно загалдели, ринулись к ней.
