Смешки. «Всю часть про Мэри усилить панчлайном».
– А Эдит Кларк, увидев, как ее прапраплемяннице делают бразильскую эпиляцию, спросила бы: «Это что, казнь такая? Ты, наверное, повинна в геноциде?»
Смех стал громче.
– «Это, наверное, такой новейший способ – вместо порки или обезглавливания? Потому что… – Пауза. – Страшнее не придумать».
Громкий хохот. Я улыбнулась. Вчерашний сет был удачным. Первое выступление шло с большим скрипом, в зале пустовала куча мест, но каждую неделю публики становилось все больше. На вчерашнее шоу пришло почти сто человек – в «Индиго» столько не бывало даже в самые загруженные дни. Напрасно я опасалась, что театр не подходит для стендапа… Но Хренобороду знать об этом не обязательно.
Он был в театре каждый вечер: насыпал попкорн, продавал напитки и подменял за барной стойкой Оскара и Дэни, когда у тех случался завал. У него был персонал, поэтому я терялась в догадках, зачем он тут околачивался. Мы сторонились друг друга, но периодически, ожидая открытия или слоняясь за кулисами перед сетом, я ловила на себе его взгляды. И гнала прочь воспоминания о том, как его руки прикасались ко мне тогда, несколько недель назад.
Кинотеатр у него был красивый (без этого знания Хренобород также обойдется) и разительно отличался от наводнивших город стеклянных мультиплексов с неоновым освещением и втоптанным в ковролин засохшим попкорном. Кресла, обитые красным бархатом, переливающиеся огнями и приковывающие взгляд антикварные люстры, стеновые панели в зале и фойе, украшенные замысловатой резьбой… Древний аппарат для попкорна, стоящий перед рукописным меню за стойкой, исправно функционировал. Попкорн продавался не в пакетах с изображением новоиспеченного героя боевика, а в ретрокоробках в красно-белую полоску. Именно благодаря таким мелочам, как коробки для попкорна, это место было таким особенным.
Я представляла, как в двадцатых годах прошлого века здесь проходили кинопремьеры. Женщины с блестящими волнистыми волосами, облаченные в длинные платья, появлялись в сопровождении мужчин в элегантных костюмах и с сигаретами в руках. Курение – ужасная привычка, способная преждевременно свести в могилу, однако нужно признать, что тогда это выглядело чертовски гламурно.
Каждый раз, когда я переступала порог кинотеатра, у меня замирало сердце и в голове роились вопросы. Когда он был построен? Как выглядел в момент покупки – так же или ему требовался ремонт? Откуда пошла традиция обивать театральные кресла красным бархатом? Как моют люстры, которые висят так высоко? Умирал ли кто-нибудь в этих стенах?
Но вопросы оставались без ответов, потому что для этого мне пришлось бы обратиться к Хренобороду, а по сравнению с такой перспективой даже восковая депиляция волосков в носу казалась предпочтительнее. Заговори я с ним, наверняка в конце концов обозвала бы его Убийцей мечтаний и амбиций, или Могильным Хладом, или капитаном Ахавом, или Нарциссом, а Оскар просил меня быть вежливой. Поэтому я не высовывалась, работала за двоих, рассказывала шутки и надеялась на то, что через месяц-другой все в нашей жизни устаканится.
* * *
Днем на телефон пришло сообщение от Оскара. В получателях помимо меня значились Дэни и неизвестный номер.
Оскар Эрнандес: сегодня после шоу общий сбор.
Дэни ответила после первого звонка.
– Что происходит? – спросила я.
– Не знаю… Оскар вчера был притихшим. И слегка сварливым.
