Дарган кивнул так тяжело, что мне даже почудился скрип его шеи, а в голосе металлические нотки:
– Согласен с вами, Дварлоци, счастливая пора Ребячество и никакой ответственности.
– О да. А потом уже, когда ваша светлая мать поселила вас в домике Счастья.... – он усмехнулся. – Ведь вы в лесу даже…
– В лесу? – успела ахнуть я.
«А не поэтому ли, когда мы были в лесу он…»
– Вы так много говорите, баронет! – буквально прорычал король, оборвав мои мысли.
И Боран замолчал. Огонь в глазах погас.
«Вот зачем так с хорошим человеком? Ну сейчас я ему покажу!»
– Скажите сэр Боран, а это правда, что Его Величество говорит на пяти языках? – спросила я, игнорируя убийственный взгляд с противоположного кресла.
Баронет кивнул, губы его неуверенно растянулись:
– Думаю, около того, мадам. Видите ли, придворное образование. Да и положение обязывает.
– Интересно, – осторожно начала я, чувствуя, как жар приливает к лицу и шее, – неужели в королевской учебной программе есть даже таприканский язык?
– Нет, – Боран приподнял одно плечо, – боюсь, что нет.
– Откуда же тогда Его Величество его знает?
– Ах это! – баронет махнул рукой, улыбка его стала шире. – Да Бог с вами, ведь таприканский Его Величество изучал не при дворе, он же…
– Просто удивительно, как много вы говорите! – король стукнул каблуком ботфорты о скамью.
Баронет замолк и скучающе глянул в окно, будто никакого разговора вовсе не было. Поразительно, ни обиды, ни раздражения – равнодушное повиновение. Вот как правильно вести себя с Его Величеством! Неужели и я когда-нибудь научусь также?
Баронет быстро глянул на меня, брови его сдвинулись, будто уловив некую неловкость, он вновь заговорил:
– А вы не думайте, мадам, ведь Его Величество прав! Мои речи порой имеют пагубное влияние. Особенно на всякие обычаи, – глаза его странно сверкнули.
– Обычаи? – не поняла я.
– О да, а вы разве не слышали о кобосах? Знаете, раньше все дома держали кобосов. А нынче эта мода прошла. И ведь я тому виной! – он покосился на меня, ожидая вопроса, словно подарка.
Я, и правда слышала, что раньше этих маленьких пушистых грызунов держали дома в качестве питомцев. И что же случилось?
– Вы тому виной? – всё-таки спросила я.
– Представьте себе! – развёл руками Боран.
Дарган вздохнул, опустив голову, и поглядел исподлобья. Но Боран продолжал:
– Как я уже сказал, раньше все держали дома кобосов. А вот мне родители его заводить не разрешали. Моя мать, графиня Дварлоци, питает к ним некую неприязнь. Но вы только подумайте: у всех друзей есть кобосы, а у меня нет! На такую несправедливость я жаловался всем подряд, и наконец нашёл ответ в сердце, сердце учителя естествознания. Господин учитель и сам в детстве мечтал о питомце, что там кобосе, хотя бы птичке! Но его родители не разрешали ему…
– Потому он, наверное, и стал природоведом! – догадалась я.
– Именно, – с улыбкой закивал Боран. – Так вот учитель мне посочувствовал и пообещал принести кобоса тайно. Говорит: «Графиня, если увидит вас с кобосом в обнимку, разве решится разлучить?» Вот только взял с меня обещание, что я не расскажу, откуда у меня зверёк. На следующий день приносит он мне милейшее пушистое создание с рыжей шёрсткой, отливающей медью. Коготки острые загнутые, зубки белые прямые, пластика гибкая мягкая, да только это не кобос! – баронет взял паузу, я не выдержала:
– А кто же?
– Рысяк! – Боран виновато потупил глаза. – Я-то подмены бы и не заметил, но учитель сам признался. Где я вам, мол, господин, денег на кобоса найду, вот рысяка поймать в лесу – это я могу. Я расстроился, а он и говорит:
