Боран размахивал мечом, как деревянной игрушкой, лезвие так и мелькало из стороны в сторону, блистая на солнце. Я старалась не отходить от входа в карету, от первых двух отбилась еще на ступеньке. Следом на меня тут же попёрли всадники, я невольно подалась в сторону, парируя их удары. На помощь мне кинулся Боран, и тут я краем глаза заметила, что они отцепили наших лошадей и пытались увезти. Отбившись по пути от ещё троих, я кинулась туда, оглушила грабителей и вскочила в седло.
Теперь всадники лишились преимущества. Солнце припекало, сердце колотилось, меч рассекал воздух, сокрушая врагов. Один уже вылетел из седла. Другого, перехватив стянул на землю Боран, и тут же занял его место. Победа, что называется, была у нас в кармане, я обернулась к карете и тут увидела, что Дарган уже вышел на поле боя.
Фроксийские шлем и кольчуга на нём отливали холодным блеском – с таким снаряжением можно в любую атаку, но… Что-то внутри гнало меня, под ключицей ныло. Я рванулась к нему, рубя быстро и беспощадно, не растрачиваясь, не всматриваясь. Лязг мечей, лошадиное ржание, человеческие крики, мне было некогда – я пробивалась к королю.
В ту секунду Даргану уже ничто не угрожало: разбойники были повержены, кто-то был убит, кто-то сбежал, кого-то унесли.
– С ума сойти, мадам! Да вы любого гвардейца отправите в отставку! – выпалил взмыленный Боран.
– Перестаньте, сэр! Вы тоже отличный воин, но… – я спешилась, мне казалось, что Дарган как-то странно стоял, голова его была опущена.
– Милорд, – сказал Боран, – зачем же вы так рискуете? Король, знаете ли, у Серенида… Что?!
Дарган выронил меч и прижал руки к правой стороне живота меж пальцев стала просачиваться тёмная кровь.
– Чёрт побери, Дарган! – я протянула руки.
Боран кинулся и подхватил его под локоть:
– Милорд, в карету, быстрее!
– И ведь всё шло нормально, он уже падал, когда задел меня… – бормотал Дарган, заваливаясь в карету.
– Зачем, ну зачем вы полезли в этот бой? – приговаривал баронет, раскрывая одежды короля.
Я ахнула – во фроксийской кольчуге зияла дыра, как и в подкольчужнике, рубаха пропиталась кровью.
– Мадам, – обратился ко мне Боран, – позади вас сундук с чистым бельём, подайте любую тряпку, скорее!
Неподъёмная крышка сундука еле поддалась, одеревеневшие пальцы подцепили белую ткань, наверное, сорочку. Я повернулась, и Боран выхватив её из моей руки, приложил к ране ниже рёбер Даргана. Истошный вопль заполнил тесное помещение кареты, ударился о стены, заставил меня вскрикнуть. В груди резануло.
– Плохо, – констатировал Боран, отчего шеи по лицу разлилась пунцовая краска. – Плохо! В таких условиях… – он вскинул голову. – Астар! У тебя есть спиртное? Астар?! А чёрт, где этот кучер? Мадам, держите так, я сейчас вернусь.
Я приблизилась, он положил мою руку на потеплевшую тряпицу и выпрыгнул из кареты. Я осталась одна с раненным королём.
Человек, который совсем недавно говорил, закатывал глаза, раздражал, спорил, теперь лежал бледный и истекал кровью. А я ничего не могла поделать.
– Зачем, Дарган, ну, зачем?
Губы Даргана приоткрылись, он пробормотал что-то неразборчивое, не поднимая век.
Я на перебой шептала формулы заклинаний, но ни одна вспышка не слетала с моих пальцев. Целительство по-прежнему не давалось мне.
«Глупость, какая глупость! Если бы я только осталась возле кареты! Ведь одно мгновение, одно моё правильное действие, и мы бы ехали дальше, Боран рассказывал бы очередную историю, а Дарган вставлял свои занудные реплики…»
