– Вы та сама госпожа? Зачем Вы здесь так поздно? – Это был тот самый мальчик, который недавно налетел на Солию; он говорил шепотом.
– Ч-что это б-было? – приводя в норму дыхание, спросила девушка; она не понимала, реально ли все это случилось с ней или, может быть, просто причудилось.
– Госпожа, идемте в мой дом. Здесь нельзя об этом говорить. Опасно.
Солия лишь кивнула головой в знак согласия и последовала за мальчиком, едва разбирая дорогу.
Паренек отлично видел даже в прочной темноте и уводил девушку дальше от мрачных улочек, пока они не оказались у заброшенного дома. Он не освещался старыми фонарями, а заросшая травой территория говорила о его выходе за рамки Горден-Хейла. Лишь одна узенькая, хитро спрятанная в обильных зарослях дорожка встречала своего юного хозяина и его внезапную гостью.
Отложив в сторону пару гнилых досок, мальчик рывком огляделся по сторонам, как волчонок, почувствовавший что-то неладное, а после открыл маленькую деревянную дверь, ведущую в подвал.
Маленький джентльмен зажег маленькую свечечку, по слезам которой было видно, что она уже была им использована, а после подал свою грязную, поцарапанную руку девушке. Солия без колебаний вошла внутрь.
Обитель мальчика был небольшим, но теплым местом. В этой землянке он разводил костер, ставил на него старенькую ржавую посудину с водой, чтобы скипятить чай. Воду он набирал с крохотного родничка, который находился прямо за брошенным домом, а терпкие травы для чая собирал у местного озера. В углу лежала большая доска, а на ней аккуратно было разложено различное тряпье.
Это было не убежище бедняка, а святой обитель спасенного ангелом человека.
Подав девушке старенький, кем-то выброшенный стул без спинки, некогда обитый алым бархатом, мальчик уселся на землю у огня и стал греть свои грязные ручки.
− Как Вас зовут? – поинтересовался он, бросив в чайничек какие-то травы, от которых шел приятный терпкий аромат; правда, с запахом тех трав, что собирала матушка сестер, этому аромату было трудно тягаться.
Услышав его уверенный, абсолютно спокойный голос, девушка вышла из своих глубоких раздумий. Сердце по-прежнему бешено стучало.
− Солия Миллиал, − сказала она, пытаясь унять дрожь в голосе, но это у нее плохо сработало.
− Вы дочь барона Дориана из города Вильен-Трегги?
− Да. Но откуда ты знаешь моего отца?
− Я много слышал о нем в своей прошлой жизни. Мне рассказывали о его жестоком характере. Он и правда такой? Я знаю: часто люди сами не понимают, что говорят. Им важно только сказать, а подумать некогда.
Солия напряглась от услышанного. Ее отец никогда не был жесток. Но, может быть, она слишком плохо его знала, ведь за пределами своего родного дома человек преображается, надевает маску для неугодных его лику людей.
− Мой отец вовсе не такой. Он очень добрый и любящий человек. Не понимаю, кто мог тебе такое сказать о нем.
− Возможно, Вы знаете только того своего отца, который бывает дома, с вами. Но вне семейного очага он может быть другим. Таким, как мне всегда о нем рассказывали.
− Да кто тебе такое о нем рассказывал? – Солия едва сдержала крик; она не терпела, когда на ее любимую семью наводили треклятую ложь.
Мальчик опустил глаза и долго молчал, как будто не осмеливался назвать имя человека, от которого когда-то услышал историю о Дориане. Девушке не надо было прилагать усилия, чтобы понять это.
Быстро успокоившись, она постаралась говорить легко и непринужденно, как говорила с ней всегда ее матушка.
