– Ну что, доигралась, мразь? – прошипела Амелия. Её голос доносился словно из-под толщи воды – глухо, искажённо. – Думала, тебе это с рук сойдёт? Да я тебя на куски порву, ничтожество!
Всё поплыло перед глазами. Сквозь алую пелену я невольно залюбовалась своей мучительницей – прекрасной и ужасной, будто языческая богиня. Зрачки Амелии потемнели и расширились, точно от желания, а по волосам и коже пробегали змеистые всполохи. Неужто это и есть лик безграничного могущества? Неужто таким становится маг в миг высвобождения силы?
Не знаю, сколько это длилось – миг или вечность. Наверное, я бы так и погибла, упиваясь собственной агонией, если бы внезапно не раздался повелительный окрик Николаса:
– Довольно, Амелия! Прекрати немедленно. Ты же её прикончишь!
Хватка на горле ослабла, и я со стоном повалилась на ковёр, жадно глотая живительный воздух. Грудь раздирал надрывный кашель вперемешку со всхлипами, горло саднило, точно ободранное. Несколько минут я просто лежала ничком, мелко дрожа и силясь отдышаться.
Постепенно в голове прояснилось. С трудом приподняв тяжёлую, гудящую голову, я обвела мутным взглядом застывшую компанию. Кристиан и Винсент таращились на меня с отвисшими челюстями. Амелия раздувала точёные ноздри, с ненавистью буравя меня взглядом. И лишь в глазах Николаса за ледяным презрением проскальзывало нечто… странное. Опасливое. Будто он прозрел во мне нечто большее, чем жалкую служанку. Он порывался подойти, но остался на месте.
Пошатываясь, я медленно поднялась на ноги. Израненная ладонь кровоточила, по лицу тянулись влажные дорожки слёз. И хоть тело ныло от боли, а внутри всё клокотало от унижения – губы невольно кривились в безумной, блаженной полуулыбке. Словно мне открылось некое тайное знание, сокровенная истина, неподвластная этим зарвавшимся снобам.
Гордо расправив плечи и глянув недрогнувшим взглядом, я произнесла шёпотом:
– Благодарю за урок, господа. Многое я сегодня поняла и ощутила. Жаль, что столь дивный дар достался столь ничтожным душонкам.
Вздёрнув подбородок, я чинно прошествовала к двери. Гулкие шаги мерно и твёрдо отдавались под каменными сводами. И пусть спина горела от прожигающих взглядов – я ни разу не споткнулась, не убыстрила шаг.
Выйдя прочь, я аккуратно прикрыла за собой тяжёлую створку. И только в коридоре позволила себе сползти по стене, обессиленно прикрыв глаза.
***
Эта загадочная девушка с огненными кудрями и бунтарским нравом зацепила наблюдательный ум, заинтриговала и взбудоражила воображение. В ней чувствовался несгибаемый внутренний стержень, достоинство и сила духа, присущие скорее благородным особам, нежели замарашкам из прислуги.
Но истинное изумление и трепет вызывала её реакция на проявления магии. То, как эта хрупкая плебейка жадно впитывала, порой на грани жизни и смерти, малейшие крохи волшебства. С каким неистовым восторгом и самозабвением отдавалась во власть колдовских чар, превозмогая чудовищную боль.
Складывалось ощущение, будто в ней живёт неутолимая жажда, почти одержимость всем сверхъестественным и потусторонним. Эта одержимость столь велика, что девушка готова с наслаждением принимать любые муки, лишь бы на миг приобщиться к источнику высшей силы.
Невольно возникают весьма смелые, на грани кощунства аналогии. Не иначе, как девчонка черпает в магии некое запредельное, почти эротическое удовольствие! Словно изголодавшаяся по ласке гетера, она сладострастно упивается ощущениями, неведомыми простым смертным. И это при том, что сама, похоже, начисто лишена магического дара!
