Пожалуй, именно этот парадокс – средоточие тайны, окутавшей рыжеволосую бунтарку. Она словно бы рождена для колдовства, всем своим нутром предназначена ему. Но волею случая, по несправедливой прихоти судьбы, оказалась отлучена от магического искусства, низведена до жалкого прозябания.
Воистину, эта рыжая бестия – сплошная загадка, почти наваждение! Она будоражила воображение, порождала странные, тревожные фантазии. Недаром говорят, что в конопатых дурманящая магия заложена от рождения. И наблюдать, как эта магия прорывается наружу, искажая хрупкий человеческий сосуд – зрелище не для слабонервных!
Мысли невольно забредают в область почти непристойного. В воображении сами собой возникают волнующие, греховные картины. Как гибкое девичье тело извивается под безжалостными пытками, под градом ударов и пощёчин. Как посиневшие губы приоткрываются в беззвучном стоне, моля о пощаде… и о продолжении экзекуции. Как мутнеющий от боли взор вдруг вспыхивает неистовым, безумным восторгом, словно узрев нечто запредельное, неземное.
Всё это порождает сильнейшее смятение чувств – брезгливость мешается с вожделением, презрение с болезненным любопытством. Разум понимает, сколь низменны и недостойны подобные фантазии. Но глубоко внутри уже тлеет порочное, мазохистское желание увидеть продолжение истязаний. Испытать это странное, извращённое удовольствие.
Воистину, дьявольское наваждение – и ничто иное! Адское искушение, посланное в образе рыжей нищенки. Только истинный подвижник сумеет отринуть его и сохранить душевную чистоту.
Увы, даже самые благородные и сильные духом порой пасуют перед неодолимой властью дьявольских чар. И стоит лишь чуть-чуть поддаться соблазну, приоткрыть завесу тайны – как зыбучие пески затягивают всё глубже, без права на спасение…
***
Шаг за шагом я брела по бесконечным коридорам Академии, словно в тумане. Ноги подкашивались, дыхание срывалось. В голове метались обрывки мыслей и образов, разрываясь между пережитым кошмаром и странным, пьянящим восторгом.
Перед мысленным взором стояло искаженное яростью лицо Амелии, ее костлявые пальцы, стискивающие мое горло магией. Но вместе с тем – о боги! – я все еще ощущала то ни с чем не сравнимое, головокружительное чувство. Магия. Чужая сила, хлынувшая в мои жилы раскаленной лавой. Наполнившая каждую клеточку тела сладкой истомой, острее самого изощренного наслаждения.
Немыслимо. Невероятно. Я, замарашка из трущоб, жалкая пустышка без намека на чары – вдруг познала вкус могущества! Словно ослепшему от рождения явили феерию красок. Словно нищий оборванец отведал изысканных яств, о которых и мечтать не смел. Это не укладывалось в голове.
Как, ну как такое возможно? Ведь я всего лишь акайра – ничтожный пустоцвет, лишенный магического дара. С самого детства я свыклась с этим клеймом, смирилась с жалким прозябанием. Так почему же прикосновение чужого волшебства вдруг опьянило похлеще вина? Заставило трепетать от запретного восторга?
И тут меня будто ударило под дых. Леденящее озарение пронзило, точно клинок. Акайра. Та, что питается чужой силой. Ворует магию!
Неужели… неужели иссары не лгали? Неужели я и впрямь способна высасывать чары, паразитировать на них?
От осознания бросило в дрожь. Тело словно объяло пламенем, а под ложечкой противно заныло. Нет, не может быть! Это безумие, бред! Ведь раньше ничего подобного не происходило. Никогда в жизни я не испытывала и малой толики тех ощущений, что нахлынули в покоях Николаса.
