Последний раз старшего брата Марти видел зимой пятнадцатого года, когда студент Финской высшей технической школы Рихард Риссанен приезжал из Гельсингфорса в Карниллу на рождественские каникулы. Марти тогда тоже приехал в деревню, и они вдвоем пошли на рыбалку. Рихард, в отличие от брата, был заядлым рыболовом, и Марти пошел с ним за компанию.
– «Я скоро уеду, Марти», – задумчиво сказал тогда Рихард, глядя на равномерно качающийся кивок маленькой зимней удочки.
– «Я знаю, – ответил Марти, – каникулы-то заканчиваются».
– «Дурак, я заграницу уеду».
– «В Америку? Как Раймо?» – спросил Марти, вспомнив толстяка Раймо, который со своей сварливой женой и двумя крикливыми детьми несколько лет назад уехал в далёкий город Нью-Йорк. Раймо периодически писал старику-отцу оттуда письма, рассказывая о своих финансовых успехах, не забывая всегда в конце письма попросить у него денег на «развитие бизнеса».
– «Твой Раймо тоже дурак – когда Финляндия станет богатой и независимой, он сам припрётся обратно».
– «Значит, в Швецию?» – Марти понял, что братом двигают не меркантильные, а патриотические чувства: в то время многие финские диссиденты бежали от царских сатрапов под защиту Золотого шведского креста.
– «Сначала в Швецию, а оттуда в Германию. В Голштинии формируют батальон финских егерей для войны с Россией. Вместе с германцами мы победим русского царя и заставим его отпустить финский народ из рабства. Ещё и солидную контрибуцию из него вытрясем. Месяц назад я был на собрании «Финской дубины» – это такая студенческая организация. Так вот, мы тогда пришли к выводу, что борьба с Россией законным путем бессмысленна, ибо русские сами отвергают закон. Тогда мы решили связаться с Германией, и германцы нам ответили. Они готовы принять в егерский батальон храбрых и сильных молодых людей. Некоторые студенты даже вступают в русскую армию, чтобы научиться воевать и потом сбежать в Германию».
Рихард достал из сумки наполовину пустую зеленую бутылку водки. Вырвав пробку, он сделал большой глоток, занюхал овчинным воротником и протянул бутылку Марти. Брат также сделал большой глоток, закусил извлеченным из кармана ржаным сухарем и достал пачку папирос. Братья закурили, молча глядя на белоснежную гладь залива, искрящуюся под ярким полуденным солнцем. Марти обдумывал слова брата. Может, сказать ему, что он вступил в революционный кружок и теперь тоже борется с русским царем? Но потом он вспомнил, что дал слово молчать, и промолчал – ведь для слова не существует родственных связей: его нужно держать всегда и везде.
– «Так ты теперь тоже в русскую армию пойдешь?» – Марти попытался разбавить напряженность шуткой.
– «Ну мне в армию не надо, я и так неплохо стреляю: с детства на охоте, сам знаешь – продолжил Рихард, – так что через неделю я буду уже в Германии. Только это тайна, никому не говори, пока я не уеду. Особенно матери, а то она такой ор поднимет, что кайзер Вильгельм на том берегу услышит и пошлет меня к чёрту, решит не связываться».
Братья рассмеялись и выпили еще по глотку. У Марти тем временем клюнуло, и он вытащил неплохого судака. Рыболовы принялись обсуждать улов, и разговор переключился на рыбалку. Просидев на льду до вечера, братья собрали со льда замерзших судаков и окуней, побросали их в мешок, встали на лыжи и направились сторону дома. Скользя по крепкому насту Марти, тогда думал: – «Вот здорово получается: они с Петри и товарищами будут громить царский режим в Финляндии, а Рихард в Курляндии и Эстляндии. А потом мы встретимся в освобожденном от царских сатрапов Петрограде и отметим победу в лучшем его ресторане».
