Королевы бандитов - страница 32

– О, как Сарита-бхабхи[47]?

У Гиты даже голова заболела от новой обиды, добавившейся к незаслуженному намеку на возраст. Сравнить ее украшения с поделками покойной Сариты было все равно что уподобить высокому искусству столярное ремесло. Но жена Карема умерла, а пузатого грубияна Гита видела впервые в жизни, так что возражать ему было бы пустой тратой времени и сил.

Карем покачал головой:

– Нет, она занимается дизайнерской бижутерией, для нее это не хобби, как для Сариты. У Гитабен своя фирма – «Гита’с Дизайнз». И кстати, я хотел показать ей твой магазин. Программа коллективного кредитования сейчас многим позволяет расширить бизнес, и Гитабен подумывает о выходе на рынок покрупнее, чем наш, деревенский.

Для Гитабен и «Гита’с Дизайнз» это стало весьма неожиданной новостью.

– Шабаш![48] Этак ваша деревня скоро станет экономическим центром покрупнее Кохры!

Вероятно, в устах Бада-Бхая это был комплимент, пусть и несколько снисходительный, но Гита почувствовала себя не столько польщенной, сколько предупрежденной о том, что лучше далеко не высовываться. Бада-Бхай между тем хлопнул в ладоши:

– Карембхай варит лучшую тхарру из тех, что я когда-либо пробовал. Не знаю уж, что он вытворяет с сахарным тростником, но у него получается отменный ром!

– О, – скромно взмахнул рукой Карем, – до рома моей тхарре далеко. – И пояснил Гите: – Несколько лет назад, после смерти Сариты, Бада-Бхай мне очень помог. У меня тогда не было ни сбережений, чтобы начать свое дело, ни связей. Но он появился и сказал, что на мою тхарру можно найти покупателей, и теперь она пользуется популярностью.

Бада-Бхай похлопал его по спине:

– Он говорит так, будто я взялся не тхарру его продавать, а втюхивать гобар[49] пастухам! Попробовал бы кто не продать самогон в этом штате – да его тут с руками отрывают! Кстати, раз уж такое дело, у тебя для меня что-нибудь есть?

– Да, – кивнул Карем и протянул Бада-Бхаю джутовую сумку.

Тот, заглянув внутрь, подозвал человека, тихо стоявшего в углу гостиной – до сих пор Гита его не замечала. Человек взял у Бада-Бхая сумку и отдал ему конверт, а затем вышел из комнаты.

– О, чуть не забыл, – спохватился Бада-Бхай, перед тем как вручить Карему оплату, достал из кармана монету в одну рупию и бросил ее в конверт: – На удачу.

Традиция добавлять одну рупию к каждому денежному подношению[50] всем была хорошо известна, но Гита никогда не видела, чтобы эту практику распространяли на деловые расчеты, а не только на подарки ко дням рождения и свадьбам.

– Пересчитай.

– Я тебе доверяю. – Карем сунул конверт в карман.

– В бизнесе всегда есть место для сомнений, – заметил Бада-Бхай.

– Зато в дружбе им делать нечего, – улыбнулся Карем.

Гита, которой все это время не давали покоя мысли о женщине-рабари и разбирало любопытство, спросила у хозяина разрешение воспользоваться туалетом. Путь туда лежал мимо открытого прохода на кухню, и, приближаясь к нему, Гита услышала отголоски ссоры.

– …категорически неприемлемо, Лакха, – категорически! – чтобы сын служанки обедал вместе с…

– Он сын не только служанки.

Гита ускорила шаг и успела увидеть, как хорошо одетая дама примерно ее лет дала пощечину женщине-рабари. Гита поспешила дальше, кипя от гнева из-за такого обращения со служанкой, и, отвлекшись на мысли о ней, сама не заметила, как оказалась на заднем крыльце. Взгляд уперся в ограждение из проволочной сетки, покосившейся и покрытой ржавчиной, вокруг клочка голой земли. Насколько чудесным и ухоженным был передний двор, настолько же неуютным и уродливым казался задний. Сортира с выгребной ямой там не было видно, поэтому Гита повернула обратно в дом. Только сейчас ей пришло в голову, что в городах, даже таких небольших, как Кохра, повсюду есть канализация и все удобства. Снова залаяли собаки – на этот раз так громко и близко, что она вздрогнула и обернулась.