Слоан с блестящими глазами шепчет:
– Ох, милая.
Я проглатываю внезапно вставший в горле ком. Она сжимает мою руку и говорит:
– Знаешь, что нам сейчас нужно?
– Электрошоковая терапия?
Отпустив мою руку, Слоан откидывается на стуле и качает головой.
– Вот всегда ты со своим черным юмором. Я хотела сказать, гуакамоле.
– Ты платишь? Потому что оно здесь стоит десять баксов за две столовые ложки, а я, как мы выяснили, жмот.
Она с любовью мне улыбается.
– Это один из твоих многочисленных недостатков, но с идеальными людьми скучно.
– Ладно, но должна предупредить прямо сейчас: я не ела с завтрака.
– Детка, я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы держаться на безопасном расстоянии, когда ты ешь. Помнишь тот раз, когда мы смотрели «Дневник памяти» и взяли одно ведро попкорна на двоих? Я тогда чуть пальца не лишилась.
– Жду не дождусь, когда ты постареешь и у тебя начнется деменция. Эта твоя идеальная память просто убивает.
– Овощи отказываешься есть ты, а деменция должна начаться у меня? Почему, интересно?
– Я сейчас съем пюре из авокадо. Это считается?
– Авокадо фрукт, дурочка.
– Он зеленый?
– Да.
– Значит, овощ.
Слоан качает головой.
– Ты безнадежна.
– Не отрицаю.
Мы улыбаемся друг другу. В этот момент я случайно бросаю взгляд в другой конец ресторана. Вот он: незнакомец, с которым я столкнулась. Сидит один, спиной к окну, с пинтой пива в руках, и глядит на меня.
Поскольку он снял свои очки, я вижу его глаза: насыщенного темного цвета «Гиннеса», глубоко посаженные под сурово сдвинутыми бровями и обрамленные бахромой черных ресниц. С пугающей сосредоточенностью сфокусировавшись на мне, эти глаза не двигаются и не моргают.
Но, боже, какой тьмой они горят!
– Земля вызывает Натали! Ты с нами, Натали?
Я вырываю себя из удивительно цепкой ловушки глаз незнакомца и снова обращаю внимание на Слоан. Она смотрит на меня, приподняв бровь.
– Что? Извини, я тебя не слышала.
– Да, я знаю, отвлеклась на трахающего тебя глазами прекрасного монстра, который растоптал эго твоей лучшей подруги.
Я вспыхиваю и фыркаю:
– Нет на этой земле человека, способного растоптать твое эго. Оно сделано из того же материала, который НАСА использует для космических кораблей, чтобы они не сгорали при повторном входе в атмосферу.
Она покручивает локон своих темных волос и улыбается.
– Что правда, то правда. Он, кстати, до сих пор на тебя пялится.
Я ерзаю на стуле. Не понимаю, почему так горят уши? Обычно меня нельзя смутить красивым лицом.
– Может, я напоминаю ему человека, которого он не любит.
– Или, может, ты идиотка.
На самом деле нет. Это не вожделеющий взгляд. Скорее он смотрит так, будто я должна ему денег.
Официант возвращается с новой порцией напитков, и Слоан заказывает нам гуакамоле с чипсами. Как только парень отходит достаточно далеко, она выдыхает:
– О нет. Идет Диана Майерс.
Диана – главная городская сплетница. Думаю, она удерживает мировой рекорд как человек, который вообще никогда не затыкает рот. Говорить с ней – все равно что подвергаться пытке водой: она мучительно, непрерывно капает тебе на мозг, пока в какой-то момент ты не ломаешься и не сходишь с ума.
Даже не потрудившись поздороваться, Диана выдвигает свободный стул из-за соседнего стола, садится рядом со мной и подается вперед, обдавая меня запахами лаванды и нафталина.
Приглушенным голосом она сообщает:
– Его зовут Кейдж. Да, как того европейского актера, только непонятно, это имя или фамилия. Как по мне –
