– Ты хороший человек, – тихо сказал он, – что бы ни говорили другие.
Эка отвесил формальный, утрированный поклон, искусно балансируя подносом, прежде чем снова выпрямиться во весь рост, а затем удалился, задрав подбородок.
Кейл вообще-то не пил много вина и прочего, но сделал солидный глоток из второго бокала – и чуть не поперхнулся.
Очень женственный голос зашептал близко к его уху – и юноша приложил все силы, чтобы вино не полилось ему в легкие вместо желудка:
– Моя мать говорит, со своими слугами шутят хорошие люди.
На ум ему пришла острота, но ответить следовало прежде, чем он развернулся. Сперва он увидел женскую грудь и подумал, что ткани, скрывающей ее от посторонних глаз, по-видимому, совершенно недостаточно. В ложбинке этой самой груди уютно покоился золотой амулет, что казалось вовсе не случайностью. Локоны обладательницы бюста, от природы вьющиеся кольцами, фиксировались маслом. Ее гладкое, накрашенное лицо расплылось в улыбке.
– Ммм, неужели? – Острота вылетела у него из головы, и это было все, что он смог выдавить, когда проглотил остатки вина, затем отчаянно попытался удержать взгляд на ее лице.
– Да, и у моей матери великолепный вкус на мужчин.
Ее акцент был неразборчив, но Кейл решил рискнуть:
– Могу я угадать? Твой родитель… богатый купец из Бектхано.
Она рассмеялась – мягкий, манящий звук, – затем положила руку на его оголенное запястье и наклонилась:
– Мимо. Попробуй снова, мой принц.
Этот «наклон» чуть было не ткнул ему в лицо ее декольте, которое он усиленно пытался игнорировать.
– Хмм. Оранг кайя? Из Субану?
– Охх, – ее веки затрепетали, – «павлиньи» реки? Очень элегантный народ. Вы мне льстите, принц Ратама?
Она провела ладонью вверх по его руке, и Кейл почувствовал фальшь ее интереса, как пощечину. Но, готов был поклясться каким угодно богом или духом, его имя она произнесла чувственно. И слово «павлиньи». И «элегантный». Не своди глаз с ее лица.
Она похлопала ресницами, наклонив голову и придвинувшись к юноше боком так близко, что их бедра соприкоснулись, будто она сговаривалась с ним.
– Боюсь, мы в неравном положении – я не знаю ваше имя, сударыня.
– Ох. Что ж, такое положение мне очень даже нравится. Может, поговорим позднее?
С этими словами она улыбнулась и отстранилась, позволяя полностью обозревать свое изысканное платье, и, соблазнительно покачивая бедрами, точно взрослая женщина, направилась дальше.
Не в силах перестать пялиться, Кейл мотнул головой, думая лишь: Тейн, да у тебя сила воли монаха.
Он допил вино в один глоток и смирился с тем, что будет гоняться за Экой, как вдруг увидел Лани в окружении стайки незнакомых Кейлу девушек. Ее бровки были приподняты, на лице ясно читалось: «Я все это видела». Но к черту это.
Кейл оставил кубок на фарфоровой подставке, выполненной в форме рыбы, плюющейся водой, затем заставил свои ноги шагать вперед. Один из музыкантов на помосте подал голос:
– Юные господа и дамы! Первый танец вечера. Пожалуйста, выберите партнера, и, дамы… приношу извинения, мы знаем, что вас больше – не стесняйтесь танцевать друг с дружкой.
Некоторые захихикали, но большинство девушек сразу же разбились на пары или группки, очевидно, хорошо зная ритуал. Кейл чувствовал себя голым, пока по его коже ползали взгляды, трепещущие и манящие, то вызывающие, а то и намеренно равнодушные. Он пытался их игнорировать. Ну, ты ведь, черт тебя дери, собирался это сделать, так и сделай.
