«Она притворяется! — наконец сообразил Теодор. — Ну конечно! Все это — начиная от отмены его казни и заканчивая этими притворными вздохами — всего лишь игра, спектакль!»
— …Придется поучить тебя манерам, — продолжила ведьма. — Возможно, после этого ты заговоришь по-другому.
— С моих губ не сорвется ни звука, ни слова, ни стона.
Она может пытать его сколько влезет. В последний раз, когда они были в той проклятой комнате, темная тварь наносила ему увечья одно за другим, затем лечила и наносила снова. Нет ничего, чем бы она могла его удивить.
— Ни стона? — фыркнула королева. — Что ж, принимаю пари. И даже готова предложить тебе награду, если ты его выиграешь. Скажи, чего ты хочешь?
В первый момент Теодор не поверил собственным ушам. Наверняка здесь крылся какой-то подвох. Ну не может ведьма даже в шутку предполагать, что он способен в чем-то ее обойти. Но врождённое упрямство наследного принца Парящего города все же взяло свое.
— Чтобы ты оставила крылья вельтам. Перестала угрожать им. Хочу мира для моего народа.
На это ведьма усмехнулась, ее глаза блеснули магическим огнем, Теодору на миг показалось, что маска добродушия, которую она нацепила сегодня, наконец-то спала и перед ним снова злобная стерва. Но этот миг прошел, а королева склонила голову и сказала:
— Идет.
***
Если бы у меня хватило ума сделать предложение Теодору о возвращении домой наедине, я бы ни за что не потащила его куда-то ради возмездия. Скорее осторожно расспросила бы о причинах нежелания вернуться и, может быть, постаралась бы переубедить. Но теперь у меня просто не осталось выхода.
То, как таращились на взбрыкнувшего вельта Крысеныш и стражник, подтверждало правоту беснующейся ведьмы в зеркале. Если я что-нибудь срочно не предприму, тут же выйду из образа. Предложение помощника о комнате с игрушками было кстати, а потому я поспешила согласиться.
И вот теперь я растерянно стояла перед мужчиной, привязанным к огромной прямоугольной раме. Он опять был обнажен, как на казни. Пришлось встать ему за спину, чтобы не уловил моего смущения.
Помещение было просторным. Одну часть занимало огромное зеркало, в котором теперь ухмылялось мое злое отражение. А вторую — полки, содержимое которых больше напоминало арсенал средневекового доктора-экзорциста.
— Не сочтите за дерзость, но не могли бы вы поторопиться с пытками, моя королева? — выдал крылатый, словно я его задерживала своей медлительностью. — Если меня не принесут в больничный корпус до полуночи, медсестра не успеет заказать на меня завтрак.
«Вот это нахал! — мысленно восхитилась я. — Да ведь он нарочно меня подначивает».
— Теодор, — я покатала его имя на языке. — А ты, значит, у нас любитель вкусненького? Может быть, тогда и мне что-нибудь предложишь?
— Я ему такое предложу! — неприятно взвизгнуло мое отражение. — Вспори ему брюхо, и пусть ест собственную требуху!
Я едва сдержала рвотные позывы, представив это. А вот Теодор, внимательно отслеживавший мои реакции, нахмурился.
«Лучше в следующий раз прикажу вообще убрать отсюда зеркало. Хватит с меня посторонних глаз. Кстати, о глазах…»
— Предложить? Я и так весь ваш, моя королева.
Слова расходились с интонацией. Холодным тоном с легким ехидством и пренебрежением. Так и хотелось крикнуть: «Не верю!»
Я пошла вдоль полок в надежде найти что-нибудь подходящее. Шелковый платок нужного размера нашелся почти сразу. Когда ткань коснулась пленника, он резко выдохнул. Ну еще бы! В темноте чувства резко обостряются. Да и невидимая опасность в два раза страшнее видимой.
