– Да я их и не разглядывала, – удивлённо чуть развела руками девушка. – Но, кажется, какая-то форма на них была.
– Но не такая, как на этих? – орк указал Мелиссе на сопровождавших нас жандармов.
– Нет, – качнула головой та. – Эти вон какие нарядные. А у тех цвета мундиров совсем вялые были. Такие тусклые и невзрачные, словно запылённые.
– Скорее всего военные, – пожал я плечами. – Хотя могут быть варианты. А далеко тот забор с воротами? Может, прокатимся до них?
– Для этого, – скривился орк, – нужно через насыпь перебираться. А пароходу такое не по зубам. Разве что у охраны нашей коней позаимствовать, да верхом туда. Вот только вряд ли они на то согласные будут.
– Там, немного дальше, – вмешалась Елизавета Тихоновна, надменно, словно на глупую незнайку, глянув на Мелиссу, – есть будка смотрителя и переезд через насыпь.
Девушка указала в ту сторону, откуда, помнится, двигался злополучный поезд и откуда пришёл Никодим со своим убийцей.
– Тогда поедем туда, – обрадовался я. – И будку осмотрим, и через рельсы переберёмся. Эй, служивые, снимаемся и дальше двигаемся!
Ну вот, а я то всё думал, откуда сюда Никодим припёрся. Стрелка-то на эдаком отшибе находится, замучаешься до неё шагать. А тут неподалёку, оказывается, будка имеется.
Имелась. Когда мы добрались до нужного места, к огорчению своему обнаружили, что от небольшого домика, дававшего приют путевому обходчику и одновременно, видимо, смотрителю переезда, остались одни лишь сильно обугленные развалины.
Возле этих руин копошились, разбирая завал из обгоревших деревяшек, несколько гоблинов в грубых рабочих спецовках.
Какая жалость, я надеялся хоть здесь что-нибудь обнаружить. И, возможно, обнаружил бы, не удумай кто-то замести после себя следы. В случайный пожар мне почему-то не верилось.
– Скажи, любезный, – Холмов выбрался из авто и подошёл к одному из гоблинов, ковырявшихся среди головёшек, – давно ль пожар случился?
– А тебе, мил человек, какое до того дело? – уже основательно вымазавшийся в саже ушастый коротышка выпрямился, отрываясь от работы.
– По служебной надобности интересуюсь.
Гоблин как-то совсем неуважительно глянул на нашу компанию и на вооружённых всадников, что слегка разъехавшись в стороны, окружили место пожара.
– По служебной надобности сам знать должо́н, – выдал он сквозь зубы и пренебрежительно сплюнул инспектору под ноги.
– Ладно, – не обижаясь на грубость, Шарап Володович пошарил по своим карманам и кинул гоблину несколько выуженных оттуда монет, – а так скажешь?
– Кажись, – наглец ловко подхватил рукой прямо в воздухе всю мелочь, – вчерась поутру горело.
– Никого из погиблых на пожарище не нашли?
– Не, – отмахнулся гоблин, – никому не понесчастилось. Пусто в доме было. Одёжа только кое-какая сгорела, да папка с бумагами, что на столе была. Только, вон, уголок случайно и уцелел.
Подойдя к беседующим, я глянул на место, куда указал работяга. Рядом с основательно покорёженным медным чайником, закопчённым стеклянным стаканом и парой сапог, основательно скукоженных от жара, на траве валялись ещё скромные остатки деловой папки с какими-то документами. Действительно, лишь уголок сохранился, да и тот весь обуглился. Поди теперь разбери, что это за бумаги были.
– Да, – вздохнул я, – ценными такие находки не назовёшь.
– А ты дай золотой, – вытянул ко мне руку гоблин, – я тебе чего поценнее покажу.
Я глянул на Холмова. Тот пожал плечами, типа сами решайте.
