И до чего же приятно проявить эту магию в полной мере!
Так я и сделал.
Обращение к Астерису одновременно вызывало ликование и истощало тело. Казалось, через меня, не щадя внутренностей, прорывается необузданная сила звезд.
Та же необузданная сила прорвалась и через тело Мартаса.
Пространство зала сделалось ослепительно-белым, потом невыразимо черным, после чего вернулось в прежнее состояние, но все стало до противного резким и выпуклым.
Меня окутало теплом. В тишине послышался глухой удар, и мертвое, искалеченное тело Мартаса рухнуло на пол, запутавшись в шелковых одеяниях.
Недавний свет померк. Потрясенные нобили молчали. На лицах застыло недоумение. Я держал в руках голову Мартаса. Мертвое лицо выражало замешательство. Мне это выражение понравилось. При жизни Мартаса я ни разу не видел, чтобы он испытывал смятение.
Стоявшие поблизости спешно попятились, не желая запачкаться в черной крови, льющейся по мраморному полу. Не было ни вскриков, ни паники. Вампиры, включая знать, давно привыкли к кровопролитию. Они не испугались, но были обескуражены.
Возможно, я поступил неразумно, убив брата самого могущественного вельможи.
Но сейчас мне было все равно: я не ощущал ничего, кроме удовлетворения. Я не был создан для всей этой придворной чепухи с прихотливыми нарядами, балами и политикой. Но вот убийства? Создан ли я для них?
Убивать я умел. Особенно тех, кто это заслужил.
Я обернулся. Зачем – сам не знаю, я не раздумывал.
Меня поразило выражение лица Орайи.
Оно светилось довольством. Кровожадным довольством.
Впервые за эти недели в ее глазах не было стремления воевать со мной. Клянусь богиней, я чуть не заплакал.
«Вот и она», – подумал я.
Орайя видела меня насквозь. Мои одежда и поведение – не в счет. Я буквально слышал ее слова: «Вот и он».
Я вновь поднялся на постамент и, повернувшись к знати, тихо и весомо произнес:
– Я – король ночерожденных. Думаете, я стану искать вашего уважения? Оно мне не нужно. Достаточно страха. Склонитесь передо мной.
Я разжал пальцы. Голова Мартаса с хлюпаньем упала на пол и покатилась к телу. Мартас как будто простерся ниц у моих ног. Очень кстати.
Нобили взирали на меня. Мир затаил дыхание.
Я и сам затаил дыхание, изо всех сил стараясь скрыть это.
Мне было предельно ясно, что я ступил на узкую тропку. Вампиры уважали жестокость, но только проявляемую теми, кого считали равными себе. Меня они таковым не считали. Возможно, я вообще не стану для них ровней.
Если склониться откажутся один или двое, с ними я совладаю. Несмотря на печать наследника, мне требовалась верность моей знати, особенно если я хочу выбраться из-под контроля кроверожденных. Но если откажутся все…
Двери с лязгом распахнулись, пронзив тишину, как лезвие меча пронзает тело.
В проеме стоял Вейл.
Айксовы титьки! Я и подумать не мог, что буду так ему рад, и с трудом удержался от вздоха облегчения.
Он оглядел зал: меня, собравшихся, советников, окровавленное тело Мартаса – и вмиг понял, в какую ситуацию попал.
Вейл направился прямо к трону. Он шел так быстро, что его длинные темные волосы шлейфом взлетали за ним. Толпа расступилась. Следом за Вейлом шла какая-то женщина, но через несколько шагов остановилась, рассматривая тронный зал круглыми от любопытства глазами. Ее вьющиеся каштановые волосы были собраны на макушке.
– Приветствую моего короля, – подойдя к постаменту, произнес Вейл. – Прошу меня простить за опоздание.
