По-моему – полнейшая чушь.
Проследить за взглядом министера было невозможно: глаза – сплошные молочно-белые, без радужки и без зрачка. Но его подбородок опустился, и я не могла отогнать жутковатое ощущение, что смотрит министер прямо на меня. Я встретила этот взгляд твердо, хотя очень хотелось поежиться и отвернуться.
Министер мало напоминал воплощение бога. Больше всего он был похож на похотливого старикашку. Я несколько раз встречала его на разных религиозных празднествах. Как бы ни велика была толпа собравшихся, он как-то слишком уж подозрительно мной интересовался. После одного такого вечера, когда он практически зажал меня в углу, а мне было тогда тринадцать лет, Винсент не отходил от меня всякий раз, когда министер оказывался поблизости.
Если Ниаксии был нужен тайник во плоти – в чем лично я сомневаюсь, – то этот выбор был не слишком удачным.
К министеру присоединились еще несколько клириков, встав на балконе по правую руку от него, а слева стояли старейшины Дома Ночи – Винсент и его советники. Винсент облачился в длинный темный плащ, вышитый серебряными звездами. Крылья были развернуты во всю ширь, и на черном фоне резко вырисовывались тонкие красные полоски. Он даже обнажил свою печать наследника, завитки красных чернильных узоров на шее, оставив расстегнутыми верхние пуговицы камзола.
Его намерения не могли остаться незамеченными. Одно то, что он демонстрировал крылья и печать, служило предостережением: «Я сильнее любого из вас. Я стоял там, где сейчас стоите вы, и я победил».
Странно было, что Винсент так откровенно выставляет свою силу напоказ, но, наверное, удивляться не следовало. Правители Дома Ночи нередко убивали победителей Кеджари. Всякий, кто обладал такой силой, представлял собой скрытую угрозу. Оглядев зал, я увидела, сколько этих головорезов смотрели на Винсента с животной ненавистью.
Я была наивна, не понимала раньше еще одну, своекорыстную причину того, что Винсент настаивал на моем участии в Кеджари: если я выиграю, не выиграют остальные. А в этом мире не было никого, ни единой души, кому бы Винсент доверял, – кроме меня.
Министер кашлянул, и по залу пробежало опасливое шиканье.
– Добро пожаловать на Кеджари, – сказал министер, – высшее чествование владычицы нашей Ниаксии, Матери неутолимой тьмы, Утробы ночи, тени, крови. От ее имени благодарю вас за приношение ей, коим является ваше присутствие. Аджа сарета.
– Аджа сарета, – эхом взлетела над собравшимися приглушенная молитва.
– Мне довелось вести уже двадцать один Кеджари, – продолжил он. – Две тысячи лет я славил им Матерь неутолимой тьмы. И каждый раз этот вечер – самый важный. Неоценимый шанс. Неизмеримые возможности.
В долгой, мучительно долгой тишине он обводил нас взглядом. Затем сказал:
– Вы прошли первый призыв и первый отбор. Завтра на закате Кеджари начинается официально. Он продлится четыре месяца. Когда вы принесли клятву, вы вручили Темной матери свою жизнь. Вы отдали ей свою кровь. Вы отдали ей свою душу. И ей останется и одно, и другое, и третье. Даже если вы выживете в испытаниях, часть вас всегда будет принадлежать ей. Аджа сарета.
– Аджа сарета, – единым духом повторили мы.
– Вас ждет пять испытаний. Каждое призвано восславить историю освобождения нашей богини из когтей Белого пантеона и ее возвышение. Испытание Полной луны. Испытание Убывающей луны. Испытание Полулуния. Испытание Полумесяца. Испытание Новолуния. Интервал между испытаниями – три недели. Условия каждого задания будут оглашены, как только оно начнется, и не ранее. В течение всего Кеджари вы будете жить здесь, в Лунном дворце. Вы можете покидать его стены от заката до восхода, если будет угодно Ниаксии, но с рассветом вы обязаны находиться внутри. Бесчисленное множество почитателей богини обитали здесь до вас. Бесчисленное множество иных придут, когда уже давно высохнет на полу ваша кровь. В Лунном дворце Ниаксия позаботится о вас, как сочтет нужным.
