Из окна раздается крик Мамуры.
– Здесь она…
Молочница всплескивает руками.
– Рожает? Рожает! Ой, Мамурочка! Вот ей как раз надо будет много молока… Махмуд, неси бидон, для вас сегодня бесплатно!
Махмуд идет за бидоном.
Во двор входит разносчик телеграмм.
– Сагатовы здесь живут? – спрашивает разносчик телеграмм.
– Я Сагатов.
– Вот, распишитесь…
Санжар расписывается, читает телеграмму, со смехом передает её Исааку.
– «Встречай 15 мая зпт поезд 354 Красноярск тире Ташкент зпт целую Санжар тчк»… Да, связь… Ну, если телеграмма четыре дня добиралась, письмо свое жди к осени!
Слышен шум подъехавшей машины.
– Ну, вот и скорая… Не прошло и полгода… – говорит Жданов.
Во двор, не торопясь, входят санитары и врач.
– Кто тут Туйчиева? – спрашивает врач.
С бидоном в руке по лестнице спускается Махмуд.
– Я! Я Туйчиева! – кричит он.
В этот момент из окна раздается крик Мамуры и следом – пронзительный крик новорожденного.
– Вы слышали? Вы слышали?! Что это было?!
Врач бросается в дом.
– Мальчик! Мальчик родился! С крантиком! – кричит Ольга.
– Мальчик! – Махмуд плачет и смеется одновременно. – У меня родился мальчик! Аллах услышал мои молитвы!
Из дома выглядывает врач.
– Носилки, скорее!
Санитары бегут за носилками. Махмуд пытается прорваться в дом, Исаак отводит его в сторону, обнимает за плечи. Из дома выходит уставшая Хабиба с ребенком на руках. Мамуру, укрытую простынями, выносят из дома на носилках.
Хабиба в этот момент замечает Санжара. Передает младенца в руки врача.
Санжар и Хабиба медленно идут навстречу друг другу.
– Хабиба… Спасибо тебе, – слабым голосом говорит Мамура. – И прости меня, ладно?
Хабиба не слышит её.
– Санжар…
– Хабиба… Здравствуй…
Они обнимаются. Долго стоят, словно застыв.
– Сумасшедшее утро! Прекрасное, сумасшедшее утро! – говорит Исаак. – Эй, солнце! Ну здравствуй!»
– Ужас как растянуто! Это конец первого действия?
– Нет, Асик, ещё один монолог Рассказчика снов.
– Так читай!
«Время… Неостановимое, стремительное… Казалось бы, это было совсем недавно… Вот только что! А прошло… Прошло уже много лет… Изменился мир, изменились мы… Мне уже за пятьдесят, и по ночам меня мучает бессонница. Но я нахожу в этом положительное – выхожу на балкон, с которого виден наш прекрасный город… Ташкент… Удивительный город… В предрассветной дымке я разглядываю новые дома, широкие проспекты, густую зелень деревьев… Я ощущаю этот дивный, ни с чем не сравнимый запах родного города… И, как когда-то Исаак Давыдович, я жду, когда над городом поднимется солнце. И я говорю ему: «Эй, солнце! Ну здравствуй!»
– Ничего сцена, – говорит задумчиво Асик. – Столкновение двух важных событий – рождения ребенка в семье Махмуда и возвращения Санжара. У зрителей головы пошли бы кругом. А может быть, это и хорошо? А потом, здесь есть хорошая возможность для актерской импровизации. Хотя суматоха в жизни – это одно, а в театре – совсем другое… И для режиссера – интересная задача.
– В тебе пропал театровед, – усмехаюсь я. – Твоими бы устами да мёд пить!
– Нет-нет… Эта встреча Санжара после несправедливой отсидки со своей Хабибой должна быть очень эффектной. И именно на фоне всеобщей суматохи и криков.
– Ты это понял, а главный режиссер пропустил этот момент, – говорю я Асику.
– Да ладно, забудь про это! – говорит мне ободряюще Асик.
– Перекур! – вытирая ветошью руки, сказал Боря. – Выходи, что ты в машине сидишь? Хватит читать! Подыши воздухом.
