— Ей после канцелярских крыс, наверное, кажется странным наши простые нравы, — заметила мадам Малкин.
Это они сейчас… об аналитиках?
— Ничего, привыкнет, — невозмутимо ответила княгиня и добавила: — Прокофья Матвеевна заведует этой кладовкой. Так мы называем между собой интендантскую. Пока она раздумывает над необходимыми для выполнения задания вещами, я проясняю ориентировку во временном обществе. Хотя у вас как у человека, собирающегося вступать в должность исторического и общественного аналитика, в этом нет особой необходимости.
Я только улыбнулась, понимая, как она права.
— Ничего, если мы будем обращаться на «ты»? — спросила меня Прокофья Матвеевна.
— Конечно, — облегченно кивнула я.
— Вот и отлично. Ко мне тоже можно на «ты» и просто Лидия, тем более ты — творец первой степени, — улыбнулась княгиня.
Удивительно: она много выше меня по общественному положению, но так уверенно и просто стирает границы условностей… Неужели Лемнискату права, и со временем везде будет так?
Еще немного пообщавшись и поделившись со мной последними сплетнями, Лидия откланялась, оставив меня наедине с пожилой женщиной.
— Так-так, где-то здесь у меня лежит все, что тебе нужно. Кое-что я заранее приготовила.
Выдвинув третий по счету ящик, она достала оттуда чем-то набитую сумку средних размеров.
— Это тебе, — мадам сунула мне сумку и, пройдя до конца стеллажей, вернулась обратно с огромным свертком.
— Э-э…
— Это одежда. Переоденешься у себя в комнате, остальные комплекты оставляешь на замену. В сумке взрывчатка. После выполнения задания все остатки вернуть, — проинструктировала меня мадам.
Увидев мои круглые от изумления глаза, пожилая женщина сжалилась и добавила:
— Не пугайся. Там все готово, осталось только разложить и поджечь. Схему закладки я сейчас выдам.
Взяв с регистрационного стола бумажку, она отдала ее мне.
— Вот, это все. Теперь распишись. Да, вот здесь… Готово. К Лидии можешь не заходить. Она велела передать, что опыта общения с динозаврами у нее нет, и об их жизни ты знаешь больше нее. Лучше следи, чтоб тебя Разинский не загрыз.
Я слегка улыбнулась:
— Он добрый, не загрызет.
Мадам посмотрела на меня, приподняв брови, и тоже чуть улыбнулась.
— С чего ты взяла?
— Когда мы ездили в бедные кварталы, чтобы…
— Знаю, знаю…
— Так вот, он смотрел на тех людей такими глазами… Не с жалостью — с поддержкой. Дал денег нищим. Это сложно объяснить словами, просто нужно увидеть.
— Я с тобой согласна. Леша — добрый мальчик, но и очень жесткий с людьми, которые ему не нравятся. По-настоящему не нравятся. Очень жесткий. Будь осторожна, любовь слепит тебя.
— С чего вы…
— Иди, тебе пора. И переодеться не забудь.
Заглянув в сумку, я увидела брюки и удлиненную тунику.
— Но я не могу это надеть! Это мужская одежда! И это…
— Ольга, давай смотреть правде в глаза. Одеваться в платья и быть творцом — нельзя. В прошлом ты будешь выполнять сложные и рискованные задания, и одежда должна быть максимально удобной, чтобы не мешать. Я и так подобрала тебе тунику длиннее, чем положено.
Мадам вернулась к столу и чаю, а я стояла с красными щеками, не в силах пошевелиться от неловкости, которую предстоит пережить. Он увидит меня в брюках! Стыд-то какой!
Тем не менее последовав совету мадам и вернувшись с вещами в комнату, я просмотрела содержимое свертка.
М-да. Если бы мама узнала, что я буду это надевать, она бы мне такую лекцию прочитала!.. И в очередной раз разочаровалась бы во мне. «Благовоспитанной барышне не пристало…»
