Кошачий ежедневник - страница 4

Так, посмеиваясь и улыбаясь, вся семья, включая кошек, в хорошем настроении приступила к обеду.

– Блин, Анфиса, опять ты тут, – воскликнула Настя, увидев кошку возле праздничного стола.

– В смысле опять, я всегда тут, – ответила Анфиса, сидя возле мясной нарезки.

– Так, девушка, предупреждаю, если увижу, как ты лазаешь по столу, отправлю тебя жить на балкон, – погрозила ей Настя.

– Не бойся, не увидишь, – ответила та с хитрым взглядом.

– В общем, ты меня поняла, – добавила Настя, отодвигая от нее подальше тарелку с нарезкой и уходя обратно на кухню.

– Ах, как жаль, что вы, люди, нас, кошек, не слышите и не понимаете, – сказала ей вслед Анфиса, притворно вздыхая.

– Почему же это жаль? – вышла из-под стола Пуша. – Ты представляешь, что бы было, если бы они слышали наши разговоры, а в частности то, что мы думаем про них? – запрыгнула она на соседний стул.

– Что?

– Думаю, люди бы реже заводили себе кошек, намного реже, – и, подумав еще немного, добавила. – Вообще бы не заводили.

– Ой, да перестань, люди жить не могут без нас, милых котиков, – отмахнулась Анфиса, протягивая лапу к мясной нарезке.

– Ты уверена, что стоит это делать? – поинтересовалась у нее Пуша, наблюдая за ней со стороны.

– Конечно, стоит, мне ж сказали, что нельзя, я не могу на такие слова по-другому реагировать, – запрыгнула она на стол, не дотянувшись со стула.

– Анфиса! Я же тебя предупреждала! – крикнула Настя, так невовремя вернувшаяся в комнату.

Схватив проказницу, она отправила ее, как и обещала, на балкон, и, хоть балкон был застеклен и утеплен, температура там была все равно ниже, чем в квартире, и находиться на нем зимой было малоприятное занятие.

– Ну что, «милый котик», тепло ли тебе там? – злорадствовала Пуша, запрыгивая на подоконник.

– Это не смешно, – обиделась Анфиса.

– А надо было нормально реагировать на слово «нельзя», или хотя бы не попадаться.

– Пушь, я здесь замерзну, – захныкала Анфиса.

– Не замерзнешь, ты что, не знаешь наших людей, выпустят через пол часика, – сказала она, спрыгивая с подоконника и уходя в соседнюю комнату вальяжной походкой.

– Пуша! – донесся ей вслед возмущенный вопль Анфисы.

К приходу гостей Анфису все-таки выпустили с балкона, та, клятвенно пообещав вести себя хорошо, по крайней мере, сегодня, побежала в соседнюю комнату, где на кровати спала Пуша. Запрыгнув к ней, Анфиса посчитала, что страдать одной как-то не по-братски, и поэтому улеглась рядом, отогреваясь после холодного балкона.

– Анфиса, уйди, ты холодная, – заворчала Пуша.

– Конечно, холодная, грей меня давай! – уткнулась она носом в ее пушистую шерстку, дрожа всем телом.

Вздохнув, Пуша по-матерински накрыла Анфису сверху своим хвостом, ближе ее притягивая и согревая.

А праздник уже был в самом разгаре, все ели, пили и веселились. За час до боя курантов Михаил решил, что кошки тоже должны получить свою порцию веселья в этом году, поэтому он пошел на кухню готовить для них праздничный коктейль, состоящий из молока и валерьянки. Отлив своей щедрой рукой добрых полпузырька в миску с молоком, он радостно позвал хвостатых, те примчавшись не столько на голос хозяина, сколько на запах валерьянки, приступили дружно лакать подношение, Михаил же, заговорщически посмеиваясь, вернулся за стол.

– Пушь, ты знаешь, я тебе никогда не говорила, но я так тебя люблю! – разоткровенничалась Анфиса, вылакав полмиски. – Вот прям очень-очень, – икнула она.