Кощное озеро - страница 3

– У тебя помятый вид, – как бы невзначай бросил Шестнадцатый и поддел пинцетом промокший скотч, едва скрепляющий полиэтилен на шее мертвеца. – Хорошо погулял ночью?

– Гм, да, н-наверно… Но это не я!

Скотч легко поддавался и разматывался, точно бинт.

– А что тогда ты здесь делаешь в такую рань? Не похоже, что сюда часто заглядывают люди.

– М-мой дом тут ряд-до-ом. Я все-е-гда здесь хо-о-ожу. Любого сп-п-просите.

Шестнадцатый аккуратно сложил скотч в пакет для улик. Настало время развернуть полиэтилен, отрыть лицо покойника.

– Мы до р-ра-а-асвета отмеч-ч-чали Ивана Ку-у-упалу на том бе-бе-р-регу, – продолжал перепугано оправдываться парень. – Ме-е-еня в-в-все вид-д-дели. Он у-уже был в во-о-оде, к-когда я п-п-при-и-ишёл. Я д-думал, он т-т-тонет.

– Почему ты так нервничаешь? Вы же с друзьями ничего плохого не сделали, верно? Ничего, что могло бы повлечь за собой смерть человека? Не торопись с ответом. Сделай глубокий вдох, успокойся, а то скоро я совсем перестану тебя понимать.

Шестнадцатый раскрыл лепестки полиэтилена и недовольно дёрнул щекой. Он прогадал с обеими версиями: убийца не стыдился и не слал предупреждение. Убийца – прагматик и упаковал голову жертвы, чтобы сломать лицо, стереть черты, превратить в отбивную и при том не испачкаться. Он хотел затянуть опознание. Возможно, выиграть время для побега, пока жертву будут вычислять методом исключения.

– Д-дайте по-о-осмотреть. Я мн-но-огих в городе з-з-знаю.

Парень уже двинулся к телу, но Шестнадцатый жестом приказал ему остановиться.

– Иди домой и вызови сюда скорую и полицию, – скомандовал он. – Ты не под подозрением, и тебе незачем это видеть.

Молча кивнув, тот зашагал прочь. Сначала неуверенно, постоянно оборачиваясь то ли на Шестнадцатого, то ли в попытке всё же взглянуть на убитого, затем быстрее, а потом и вовсе побежал.

Трусость и любопытство в одном флаконе. Интересный персонаж.

Оставшись в одиночестве, Шестнадцатый вновь взялся за фотоаппарат. В объективе появилось изувеченное, сплюснутое лицо мертвеца, к которому прилипли мокрые пряди чёрных с проседью волос. Его били чем-то тупым и тяжёлым, вроде металлического ящика или бетонного блока. Вспышка на миг залила бурое месиво белым, и Шестнадцатый двинулся дальше.

Следующий кадр сфокусировался на заношенной фланелевой рубашке с едва различимыми разводами крови. Застёгнута всего пара пуговиц. Половина остальных оторвана. На рукавах выделялись пятна зелёной краски. Рубашка явно была домашняя. Неужели его убили в собственном доме? Или выманили во двор? Например, на соседскую встречу.

Оголив торс покойного, Шестнадцатый непроизвольно сглотнул. Ярко-малиновые полосы хаотично рассекали живот. Подсвеченные вспышкой порезы напоминали расползающихся кто куда дождевых червей. Преступник нанёс более двух дюжин ножевых ранений. Он злился.

Чуть выше, на груди, было вырезано нечто наподобие трискелиона1. Символ вряд ли означал ритуальный подтекст. Скорее, просто служил меткой или, опять же, посланием… Впрочем, Шестнадцатый торопился с выводами.

Светлые джинсы с масляными пятнами не представляли ничего интересного. Шестнадцатый на всякий случай сделал пару снимков и приступил к осмотру рук. Вспышка по очереди запечатлела широкие кисти, привыкшие к труду. На левом мизинце тускло поблёскивало простенькое золотое кольцо. Обручальное, и, судя по размеру, женское. Разведённый мужчина не стал бы носить кольцо бывшей. Значит, вдовец. На правой руке, у основания большого пальца, был старый, почти затянувшийся укус. Пунктирные полоски на тыльной стороне образовывали ровный месяц, а на ладони шли ломаной дугой: след человеческих зубов с кривыми нижними резцами.