Раз показалось, что разговор пошёл на повышенных тонах, и меня пробрал озноб, как от лютого мороза. Мама же не знает, что с замужеством Агды-Эмки связана какая-то интрига. Я забыла рассказать. Обо всём забыла! Да и не приняла всерьёз те обрывки фраз. Но Льетам неизвестно, много ли я слышала и сколько из услышанного поняла. Если старуха отрезала меня от Небыли, чтобы сохранить втайне их с кавалером козни… мама и Майра в опасности!
Голоса смолкли, стало тихо. Лишь изредка доносились — или чудились? — невнятные стуки, скрипы, шорохи.
В мастерской пробили часы.
Почему никто не идёт? Вдруг с мамой и Майрой что-то случилось?..
Я поймала себя на том, что рву когтями обивку старого кресла в углу. Да что кресло? Ещё полчаса, и я хвост себе грызть начну!
Отчётливо хлопнула входная дверь, спустя некоторое время — ещё раз. И опять ни звука.
Лишь когда скупое зимнее солнце добралось до кухонных окон, а случалось это хорошо за полдень, в коридоре раздались шаги.
Майра! Они с мамой ходят по-разному.
Сестра щёлкнула запором и проскользнула внутрь. Ей очень шло клетчатое платье с белым воротничком. Небось, к Орму бегала, вон как раскраснелась. А он её булочками угостил. Я чуяла запах сдобы.
— Карин, ты здесь?
Куда же я денусь.
Майра присела передо мной на корточки.
— Слушай, мама говорит, тебе всё привиделось. Не бывает такого колдовства. Это дар твой подвёл. И раз такое случилось, власть над ним уже не вернёшь. В общем, она договорилась с Брунном, он повёз её в Снею, сама понимаешь зачем. За кем. Клянётся, что другого способа нет. Надо уничтожить твою звериную половину, пока связь с телом ещё крепка. Чем дольше, тем трудней будет его вытащить, сама знаешь.
Я знала. Первый урок, который преподала мне бабушка: нельзя слишком долго оставаться в зверином обличье, иначе человеческое тело сольётся с Небылью и не сможет принять твой дух. Пара недель, самое большее месяц — и Карин Эльс навсегда останется изящной красоткой с усами и хвостом.
Майра вдруг наклонилась и почесала меня за ухом.
Я стукнула её по руке мягкой лапой.
— Брось, — фыркнула сестра. — Все кошки это любят.
Еле удержалась, чтобы не выпустить когти.
Я не кошка! То есть сейчас кошка, и люблю быть кошкой, но всё равно я человек.
— Тебе, может, во двор надо? — осведомилась Майра, с беспокойством оглядывая кухню. — А то сидишь тут весь день…
Она боится, что я сделаю лужу под столом?!
Ладно, мне в самом деле надо в кустики. И глоток воздуха не повредит.
— Я ей говорю, не спеши, — продолжала Майра, отпирая защёлки на двери. — Есть же другие храмы, другие боги. Поспрашивай. Вдруг их служители помогут. Даже Свен и Свяна не только любовью заправляют. Тайны сердца, выбор, предназначение, истинный путь и такое прочее. Может, это то, что надо? Или напишем Вере, пусть спросит этого своего...
Я подняла голову, пытаясь заглянуть Майре в глаза, и она замолчала.
— Ну да, Керст далеко. Пока туда, пока обратно…
Морозный воздух бодрил, сугробы искрились на солнце. Утоптанная дорожка, бегущая от заднего крыльца, казалась такой чистой, такой манящей.
Знаю, мама желает мне добра — как его понимает. Но зачем спешить? Зачем вот так тишком, подло? Почему она хотя бы не зашла ко мне? Боялась, что после этого духу не хватит?
Майра стояла в дверях, кутаясь в тёмную шаль, и выжидательно глядела на меня.
Выбор, говоришь?..
В три прыжка я взвилась на забор и перескочила на крышу соседского сарая.
