– Там талибы87.
– Чтооо?
– А ты думаешь, они с неба падают или из-под земли вылезают? Днём они спят, вечером выходят.
В сумерках талибы88 любили обстрелять какой-нибудь запоздалый конвой местного политика, и чем больше машин было в конвое, чем выше была вероятность попасть в неприятности. Пару лет спустя, мчась к Джелалабаду в машине с правительственными номерами, я об этом вспомню, и мне будет слегка не по себе.
Местечко Сароби расположено на полпути между Кабулом и Джелалабадом. У местечка дурная слава. Рассказывают, что во время советского присутствия местный полевой командир творил с пленниками страшные вещи, да и потом тут происходило немало мрачного.
Но с виду не скажешь. Картина вполне мирная: сосновый лес, подвесной мост над бурной речкой, жаровни с кебабами и свежевыловленной рыбой и афганцы, ведущие разговоры на ярких коврах. Тут мы остановились выпить чаю и прогуляться к реке. Честно говоря, автора этих строк очень интриговал упомянутый выше мост, который автор видел на фото в интернете: страшно по нему ходить? Сильно ли качается?
Я вылезла из машины, и в воздухе повисло неловкое молчание. Сплетня осталась нерассказанной, смех оборвался, рука с чайником замерла в воздухе и, кажется, даже птицы в лесу притихли. Головы в тюрбанах повернулись в нашу сторону. В мою.
Игрек, демонстративно не торопясь, выкурил сигарету и буркнул:
– Поехали отсюда.
Мне почему-то не хотелось спорить, да и говорить тоже, но минут через пять меня озарило:
– Джелалабад же в другой стороне!
– А мы едем в Кабул.
– Почему?!
– Время видишь?
– Четыре тридцать.
– В шесть начнёт темнеть. Если машина сломается или ещё что-нибудь, никто не притормозит, чтобы нас подобрать. Все жить хотят.
– Но как же… Но мы же… Ты другое говорил!
– Я передумал.
Сказать, что мне было досадно – это ничего не сказать, но спорить я не стала. Некоторое время мы ехали молча, глядя через лобовое стекло, как предзакатное солнце окрашивает суровые скалы в нежно-розовый и как армейские джипы мчатся в сторону Кабула, обгоняя гражданские легковушки, и слушали песни на пушту (все они были на один мотив, но, скорее всего, так мне казалось от досады). На въезде в город полицейский-хазареец махнул рукой – тормозите, мол, и спросил Игрека:
– Она с тобой?
Тот кивнул.
– Помощь не нужна?
Возможно, он намекал на помощь врача, потому что человек в здравом уме не стал бы вот так кататься на ночь глядя по NH08 с иностранкой на пассажирском сиденье, но Игрек отрицательно мотнул головой, и нас отпустили с миром.
– Как я могу быть не с тобой, если мы сидим в одной машине? – удивилась я.
– Может, я тебя похитил и везу продавать. Всякое бывает, – объяснил Игрек, и мрачно пошутил:
– А что, может, и правда надо было продать тебя талибам89 и решить финансовые проблемы?
– Или мне тебя, – не осталась в долгу ехидная я. Если вдуматься, зачем талибам90 я? То ли дело государственный служащий, который работает на ненавистное прозападное правительство – его не грех и в плен взять, и выкуп попросить. В то время подобные случаи были нередки.
В Кабул мы вернулись уже в полной темноте.
***
… а ведь уже 31-го мая 2017 года в нашу жизнь вторглась война.
Меня разбудил толчок, от которого вздрогнула кровать. Землетрясение? Да нет, вроде тихо. Икс и Игрек были на службе, часы показывали 11 утра. В ту пору я ещё постилась, до ифтара оставалась целая вечность, а во сне время шло быстрее. Я потянулась снова обнять подушку, и тут телефон ожил.
