– Полгода! Пол ебучих года! – бормотал он в ответ, как мантру.
Так, в смешанных чувствах, мы дошли до отеля.
– Я предлагаю сейчас всем помыться, согреться, переварить информацию, а потом всем колхозом посидим за салатом оливье, обсудим посевную… Или уборочную… Не знаю как вы, а я аппетит нагулял и съел бы чего-нибудь.
Сосед кивнул:
– Через три часа внизу. Столик я выберу. Самый дальний.
Я улыбнулся:
– Вот и отлично. А пока, спасибо за прекрасный отдых, если бы не настойчивость ваша, не видать нам такого отличного времяпровождения.
– Ой да… Да… – защебетала было Юля, но сосед просто подхватил её под локоть и унёс.
– Что делать будем? – спросила Марина, когда они скрылись из виду.
Я посмотрел на Собаку.
– А я что?!
– Пойдём, – махнул я рукой.
Сидя на широкой кровати и снимая с себя, как с луковицы, различные тёплые одежды, я вдруг подумал, что ничего в этом мире не случается напрасно. Даже вот такое голимое палево. Есть наверняка тайный смысл, возможно даже миссия, правда пока не выполнимая.
– Погорели мы ни за грош, – Собака села рядом.
Я потрепал её за морду:
– Всё вы, любители зимних забав!
– Мы просто жертвы… – попыталась выложить беспроигрышную карту Кошка.
– Ты-то помолчи! Жертва! Ты птичек живьём жрёшь! Ещё апартеид, блядь, приплети сюда…
– Они, между прочим, провоцируют мои инстинкты. В смысле птички…
– А катание с горки что у тебя спровоцировало?
– Я же говорила, нужно было рубильник сломать…
Марина вышла из душа, завёрнутая в три полотенца.
– Чего делите?
– Делим медаль за скоростной спуск.
– И кто на пьедестале?
– Я за тройкой, а эти, – я кивнул на животных. – Эти в призёрах… Бьорндалены, ебучие…
– У нас главное не победа, а участие… – философски поправила Собака.
– Дёрнул же черт Вована совмещать приятное с полезным.
Марина присела рядом. Так мы и сидели в ряд. Марина, я, Собака и Кошка. Каждый смотрел в пол и думал о сокровенном. Думал о соседе.
Собака первая нарушила молчание:
– Потому что нечего совмещать работу и отдых. Отдых совместим только с творчеством, который хоть и является в некотором роде работой, всё равно таковой на сто процентов не является. Остальное – дым-туман.
– А работать кому? – Кошка почесала за ухом. – Кто будет косить, доить, консервировать?
– Работать роботам. Люди – венцы творения, пускай ебашатся на лыжах друг об дружку до бозонов Хиггса. Это их путь саморазвития. Оставьте уже все эти материальные частности автоматам.
– Вы тоже головами ударились? – я посмотрел на них со всей строгостью венца творения.
– Отстань ты от них, – вступилась Марина. – И так живут, как в тюрьме.
– Они-то? – я аж поперхнулся от праведного негодования. – Да они сейчас – короли ютюба! Ты понимаешь, что теперь нам прохода не будет? Заебут расспросами!
– А знаешь, почему ты такой? – Кошка запрыгнула на кровать и уставилась на меня.
– Ну…
– Потому что в жизни никогда нихуя не выигрывал!
– Ты о чём? – я признаться не был готов к такой смене орбиты.
– Ты не спортсмен!
– Да упаси боже!
– Вот!
– Ебаный в рот!
Марина всплеснула руками:
– Я пошла волосы сушить…
Кошка исполнила танец победителя на кровати. Потом ловко сделала сальто.
– И к чему этот пируэт?
– Как вишенка на торте. Как восклицательный знак. Как констатация.
Я начал злиться. Обычно вывести меня из себя было довольно-таки трудно. Но сейчас эта бестия разогнала меня до релятивистских скоростей. То есть вот то, что она сейчас тут скачет, как вошь по слону, это значит, что я ничего не выиграл? А это всё упало с неба и вот теперь она скачет, а я мудак…
