Излучение её улыбки приятно ранила в сердце Желдина.
– В случае неотложных вопросов позвоните мне на этот номер, – с этими словами он протянул ей второй лист.
– 32-34-92. – прочитала она.
…Сайфур стала аккуратно посещать лекции, с интересом на лице записывая в тетрадь всё, что говорил астрофизик. По силе продуманности его лекции вселили в её воображение маленьких троллей сомнения, и убедили девушку в авторитете Желдина среди студентов. Учёба учёбой, но девушка стала всё чаще и чаще подмечать за одним студентом неотступный от себя взор. Блеск девичьих глаз туманил ему голову. Когда она проходила рядом, этот парень, молча, провожал её робким взглядом. Стоило ей, к примеру, пойти поболтать со сверстницами в кафе, или на перерыв, как его тень воздыхателя маячила невдалеке от неё. Сквозь толщу сомнений Сайфур догадывалась, какие чувства владели парнем, вследствие этого открытия она не подавала повод, который бы шёл навстречу светлым грёзам бедного от любви студента. Это был Виктор. Заметив разительную перемену, пламенной стихией пронёсшуюся в душе кроткого Виктора, сокурсники скоро нашли причину, послужившую прелюдией для смешных сцен. Сразу же после окончания лекций студенты гурьбой следовали за Дагосом, на каждом шаге напоминая ему о том, что он, как пылко влюблённый, обязан первым проявить романтическую инициативу, и как даме своего сердца, предложить Сайфур сочный букет чувств и помыслов, на что парень отмахивался от них, как от надоедливых слепней. Вскоре все поняли, что шутки над ним останутся без ответа, и они немного уняли свой задор. Да и было ли у Виктора свободное время, чтобы распылять кругозор собственного интереса к чужим подшучиваниям. Не добившись желаемого результата, пронырливые студенты перенесли объект своих шуток с Виктора на Сайфур. В прямой форме они стали объяснять ей, что с её стороны было бы жестоко и бессердечно оставлять без внимания возвышенные чувства юноши к своей персоне.
– Ты ведь не гранит, а воск свечи. Тая, он становится всё краше и ярче! – говорили они ей.
Она, молча, слушала их речи, не придавая им серьёзного значения, и этим обижала всех. Можно было подумать, что она существует, и с тоже мгновение куда-то исчезает. Этот курьёз давно подметили за ней подруги-студентки. Желая не наносить удар по её замкнутости, они как по команде оставили девушку в покое. Но студентки не студенты, хотя и последним пришлось разочароваться в той, которая восхитительно вела себя в роли некоего громоотвода. На её поведение абсолютно не действовали словесные громы и молнии сокурсников Дагоса. Безразличная ко всему происходящему вокруг неё, она без особого чувства глядела на вопросительные лица студентов, этим давая понять, что живёт вне коллектива, живёт в своём мире, приятном ей и полном отчуждения от всех. Во время чтения лекций, Желдин также невольно обращал внимание на поникшую над тетрадью голову загадочной девушки. Она аккуратно записывала на страницы все его фразы, и в душе не мог не порадоваться, что она не нарушила негласной клятвы, а изо дня в день продолжает заниматься самообразованием. Ради любопытства желая узнать, что же она записывала в тетрадь, когда он делал паузы, он дождался нужного момента. Была краткая перемена. Покинув кафедру, Всеволод Максимович в аудитории, бережно взяв в ладони синюю тетрадь, наугад открыл её. Там значились туманные вычисления, в суть которых, применив всю силу своего интеллекта, он так и не смог проникнуть.
