Костечков-варвар - страница 2

Костечкову было свойственно забываться в те моменты, когда он особенно воодушевлялся. Это произошло и сейчас – теперь он не просто шевелил губами, говоря про себя текст песни, а громко декламировал столь знакомые слова. Прохожие смотрели на него с усмешкой, но Алексей их совершенно не замечал:

-«They can’t stop us

Let ‘em try

For heavy metal

We will die!»-

-«Смотри, блядь, баран, куда прешь!»-

прямо у входа в метро Костечкова сильно толкнул плечом мужчина крепкого телосложения. Недокуренная сигарета выпала из пальцев Алексея, он, чуть не упав, угодил одной ногой в лужу, в его ботинок залилась мутная вода. Алексей с испугом посмотрел на удаляющуюся спину. Убедившись, что опасный незнакомец потерял к нему интерес, Костечков проскользнул в вестибюль метрополитена. Ему нужно было ехать на свою работу в центр.

***

Геннум был могуч и ловок в схватке, но Костечков всё равно превосходил его. Блеск кровожданой стали – и даже доспехи, скованные самыми искусными кузнецами Шушархайма не смогли спасти латника, ведь лезвие дикарской секиры вошло точно в зазор между крепчайшими пластинами. Геннум по инерции сделал шаг-второй, а затем с грохотом упал на землю; из-под его громадного тела стала медленно растекаться кровавая лужа.

Костечков со свирепой улыбкой воздел к небу свои руки, так что волосы под мышками победно встопорщились, как гордые плюмажи боевых скакунов. Вся его субтильная стать теперь являла собой живое воплощение триумфа.

–«Гром, великий бог, ты не слышишь мольбы слабых и скулежа трусливых! Ты обращаешь свой взор лишь на тех, кто летит в свирепую сечу, не испытывая страха! Тех, чьи секиры каждым своим ударом создают новых сирот и вдов! Тех, чей неукротимый нрав известен по всему континенту Ноль! Сегодня ты снова даровал мне победу, и я посвящаю тебе этот бой! Пусть и дальше моя не знающая пощады длань разит новых противников в твою честь! Да будет так!»-

Громогласный голос варвара разлетался далеко по простору пустыни, и казалось, будто он сам перевоплотился в бога, возвещающего мирозданию свою жестокую волю.

-«Конечная станция, поезд дальше не идёт. Просьба выйти из вагона»- разбудил дремавшего Костечкова громкий голос.

Осадок от недавнего столкновения ещё лежал на его душе, поэтому, пробудившись, он затравленно огляделся, но, не увидев никого угрожающего, несколько успокоился. Выйдя из метро, Костечков пересёк широкую улицу и прошёл через скверно пахнущую подворотню в небольшой двор-колодец, где находился служебный вход в закусочную быстрого питания – его место работы.

Из-за столкновения у входа в метро Костечков находился в довольно раздраженном настроении. Стоит отметить тот факт, что работа, заключавшаяся в изготовлении гамбургеров, жареной картошки, а по ночам – в мытье кухонных приспособлений и вывозе мусора из двора, сама по себе была Алексею глубоко противна, и это обстоятельство также не могло добавить ему радости.

Особенно раздражал Костечкова тот факт, что ему приходиться, как он сам себе говорил, «прислуживать каким-то уебанам, лохам всяким»– так Алексей называл посетителей. Подобный образ мышления не мог не сказаться на качестве его работы – при случае Алексей всегда старался не доложить ингредиентов, плюнуть в гамбургер, подсыпать чуть-чуть грязи, повалять булочку на полу. Костечков считал, что подобным образом он из положения вечного раба переходит к в состояние скрытого бунтаря, свободной и дерзкой натуры, временно терпящей гнёт. Но в компании же товарищей он всегда бравировал, что работает в «дешёвом кабаке» (явное преувеличение), – как ему казалось, это шло на пользу его имиджу. А когда на работе он выходил покурить или выкатывал мусорные баки из двора, то надевал синюю рабочую куртку, наполняясь ощущением особенной рабочей маскулинности, так что помимо имиджевых дивидендов он имел и духовные. Но и нематериальными выгодами дело не ограничивалось, ведь частенько Алексей украдкой съедал готовые котлеты из гриля, а порой, в ночные смены, даже делал себе самые дорогие гамбургеры, на которые иначе бы пожалел денег.