– Вы чувствуете себя получше? – спросила она с порога. Ближе не подошла.
– Разумеется, дорогая, – сказал Гелхард. – Гораздо лучше.
– И выйдете к обеду? – спросила Ленора. Дикую глупость спросила.
– Нет, – сказал Гелхард. – Буду обедать в обществе юных и прелестных дам, нудная родня отбивает у меня аппетит.
– Тётя Минда огорчится, – сказала Ленора. – Она проехала двести миль, специально чтобы вас увидеть.
– Постарайтесь, пожалуйста, утешить её, дорогая, – сказал король. – Угостите пирожным, поболтайте о моде, это наверняка понравится ей больше моего общества.
Ленора пожала плечами, вздохнула, как фыркнула, и выплыла за дверь. Гелхард вздохнул и расслабился: он ужасно устал от этого разговора.
Вильма поцеловала ему руку, а я сказала:
– Государь, можно в следующий раз я её выгоню?
Гелхард взглянул на меня с печальной улыбкой:
– Запоминай, леди чернушка: вот так выглядит Перелесье при нашем дворе. Лапа, которую пытаются запустить к нам в кошель. А если придётся, то и пырнут ножом. А малютка, верно, помнит: дядюшка её мужа, Рандольф, государь Перелесский, спит и видит не только Винную долину, принадлежащую междугорцам, но и Голубые гавани. А в идеале – нашу столицу. Такие дела.
– Я – принцесса Прибережья, а Ленора – принцесса Перелесья, – сказала Вильма. – Понимаешь?
– А Эгмонд – принц Перелесья, – сказал Гелхард, и лицо его дёрнула судорога. – А у нас десятый год мира, но война висит на кончике пера… а я говорю об этом девочкам, как глупо говорить об этом девочкам… Но ты ведь понимаешь многие вещи, малютка?
– Я понимаю, – сказала Вильма. – Я – единственное, что мог дать вам мой отец и не спровоцировать немедленную войну. Я ваше оружие, государь.
Гелхард покачал головой.
– Не надо нам с ними воевать. Нельзя нам с ними воевать. Мы не победим. Твоя родина когда-то победила чудом, сделанным Дольфом, но мы…
– Мой предок смог – смогу и я, – сказала Вильма. – Пожалуйста, не тревожьтесь и не волнуйтесь, прекрасный государь. Вам нельзя волноваться. Просто знайте.
Гелхард приподнялся на локтях, и я ему помогла сесть удобнее. По его лицу было видно, что снова навалилась боль.
Я протянула ему бокал с настойкой, но он не взял.
– Мне нужна ясная голова, леди чернушка, – сказал король и нашёл в себе силы улыбнуться.
Он отодвинул декоративную панель на стене, а за панелью оказался скрытый рычажок. Вроде кнопки звонка для вызова слуг, только для вызова камергера и сиделок в кабинете короля был обычный шнурок.
Но пришёл простой лакей, я даже немного разочаровалась. Я подумала, что сейчас откроется потайная дверь, появится кто-то невероятный… а тут король сказал:
– Подойдите, Норис. Леди должны вас запомнить.
Вильма вопросительно посмотрела на Гелхарда, а я – на того парня, которого приняла за лакея. Он был в ливрее и держался правильно, так, чтобы никто не обращал внимания, и вообще – притворялся лакеем отменно. Обычное-обычное лицо, даже запомнить трудно. Только взгляд слишком цепкий.
– Мессир Норис, – сказал король, больше Вильме, – шеф моей дворцовой охраны. Не гвардейцы. Гвардейцев учат стоять в карауле, печатать шаг на парадах и прочим красивым трюкам. Мессира Нориса и его людей учили воевать во Дворце, если это понадобится. Я хочу, чтобы у тебя была прямая связь с Норисом, малютка. Я поговорю и с членами Малого Совета… никто не оставлял страну девочке, но так уж сложилось. Мне больше некому.
