Я встал, не спрашивая, сгреб Бхагавана в охапку и уложил рядом с собой в кровать. Кот сначала напрягся, потом заурчал.
– Всё будет хорошо, всё будет хорошо, – я шептал ему на ухо эти слова, пока снова не уснул.
Ххх
– Насколько я знаю, ветеринары и фелинологи всего мира до сих пор так и не пришли к единому мнению, что такое кошачье урчание,– я дождался, когда Бхагаван закончит завтракать, чтобы поинтересоваться его мнением.
– Ну, да. Одни думают, что это за счет диафрагмы, другие,– что это происходит в гортани. Третьи – вообще считают это сосудистым явлением.
– А на самом деле? – я замер.
Для меня природа урчания котов всегда была главной тайной жизни. Бхагаван это почувствовал и выдержал издевательскую паузу, прежде чем ответить.
– Будешь смеяться, но я не знаю, – мне показалось, что это его очередное издевательство.
– Ты же кот? – я начал заводиться.
– Кот.
Сколько гордости было в этом ответе. Куда там «человек – звучит гордо». Вот «кот» – действительно звучит гордо.
– И? – я не отступал. Любопытство всегда побеждает гордость, если нет,– стоит обратиться к врачу.
– Я урчу, когда мне хорошо. А когда мне хорошо, я такой дурак, – Бхагаван задумчиво почесал себя за ухом.
– То есть? – не унимался я.
– Я, когда урчу, напрочь вырубаюсь и ничего не соображаю. Мне хорошо. Зачем же это анализировать?
– Не верю, – моему разочарованию не было предела.
– Твое право. Я на самом деле не знаю, потому что урчание отключает мой мозг. Даже ничего не помню, кроме того, что мне хорошо.
Я получил больше, чем желал. Да, главная тайна не раскрылась, но поразила позиция кота – наслаждаться гармонией, а не препарировать состояние наслаждения. Проявление мудрости, которая так редко меня посещает.
После завтрака я вскрыл таинственные коробки с наследством, прочитал инструкцию, оставленную Германом и начал соединять приборы друг с другом. Я смог идентифицировать только системный блок компьютера, монитор, клавиатуру и мышку. Назначение всего остального вызывало ассоциации с инквизицией, заводской свалкой и адской кухней: увешанные разноцветными проводами и датчиками венчики, металлическая подставка для посуды, электродрель с тремя отверстиями для сверла, ящички и коробочки. Бхагаван внимательно следил за моими действиями из своего кресла и периодически подсказывал, что и куда втыкается. Я злился, перечитывал инструкцию, пытался справиться без кошачьей помощи, пока не вытащил со дна коробки огромную треугольную сковородку со значками (+), (-) и (с) на углах.
– А это что? – я нервно вертел сковородку в руках и вспоминал басни Крылова.
– «Урчальник».
Прозвучало, как «Ты что, совсем тупой? Там же все по-русски написано».
– Что? – мне пришлось переключиться на управление эмоциями, чтобы не замахнуться сковородкой на кота.
– Не нервничай, это бессмысленно. Я не знаю ни одного существа, которому бы заплатили за то, что он нервничает. А этот прибор Герман на самом деле называл «Урчальником».
– А что с ним делать? – я на какое-то мгновение справился с гневом, но спокойствие Бхагавана снова вывело из себя.
– Выдохни, успокойся. Еще раз прочитай инструкцию.
Инструкция, от руки написанная Германом, гласила: «Урчальник» – электромагнитный триполярный». Коммутируется…» Далее шло подробное описание последовательности подключения. На мое счастье, инструкция сопровождалась рисунками.
– Бхагаван, ты можешь объяснить, что такое «триполярный»? – капитулировал я.
