– А? – непонимающе уставился на меня Ральф.
– Ну, пораскинь мозгами и включи воображение, – сказал я ему. – У тебя будет единственная в своем роде собака – без лап, но зато на восьми колесах. Хвост ты роботу, то есть собаке, кстати, можешь приделать и перепрограммировать ее так, чтобы она махала им, выражая тем самым свою симпатию.
– Ух, – сказал Ральф, и лицо его буквально просветлело, точно раньше оно находилось в тени, а теперь его осветило солнышко, – как же я до этого раньше не додумался? Голова ты, Майк.
Глаза его сияли и лучились радостью, а я подумал о том, как мало нужно человеку для счастья. Он совсем забыл о недоделанном тосте в своей руке. Тот упал, как это водится, джемом вниз, испачкав поверхность стола, а Ральф принялся слизывать джем языком, нисколько не смущаясь присутствующих. Все сделали вид, что не обращают на него внимания.
Но мне теперь оставалось решить главный вопрос. Идею-то я высказал, но все ж роботы были не моей собственностью, а общественной. Чтобы одного из них Ральф переделал в собаку, требовалось согласие всей команды или хотя бы большинства членов нашей скромной миссии покорителей Марса. Пожертвовать явно стоило одним из тех роботов, похожих на детские игрушки с дистанционным управлением, которые колесили по окрестностям в свободном режиме, делали анализ почвы и воздуха и безуспешно искали признаки жизни.
Можно было устроить тайное голосование, чтобы Ральф не узнал, кто выскажется против. А то не ровен час припомнит, сделает так, чтобы вездеход, на котором обидчик отправился в длительное путешествие, сломается, а когда мы подоспеем на выручку, обнаружим лишь хладный труп, первую мумию Марса.
По крайней мере, именно такие мысли рождались у меня в голове, когда я видел, каким взглядом Ральф обводит всех присутствующих. От этого взгляда у меня бежали по спине мурашки, но все, кто был на кухне, одобрительно кивали, включая нашего врача Лайлу, которая все время молчала.
На кухне наша марсианская миссия присутствовала почти в полном составе. Не хватало только командира Наоми Вотнак. Сейчас была ее очередь крутиться на орбите Марса в корабле, который мы не могли бросить совсем уж без присмотра. Синтезируя достаточное количество топлива для взлетно-посадочного модуля – мы меняли бедолагу, вынужденного выступать сторожем корабля. Эту повинность никто не любил. Случалось даже, очередник симулировал какую-нибудь болезнь, предпочитая поваляться в карантине, чем лететь на орбиту, но Лайла всех выводила на чистую воду. Наоми осталось болтаться на орбите еще пару месяцев. В беседах и голосовании она принимала дистанционное участие.
– Спасибо, спасибо вам, дорогие вы мои, – запричитал Ральф после голосования. Из глаз его едва не покатились слезы. Он всем пожал руки и долго их не отпускал, все тряс и тряс, а я чувствовал, что он готов еще и всех, кто не успеет от него увернуться и убежать, расцеловать.
Выполнив все свои дневные обязанности, Ральф взялся переделывать робота в собаку этим же вечером. Наутро, когда он появился на кухне с воспаленными глазами, похожий на вампира, который так и не сумел найти жертву, я догадался, что он совсем не спал. Он просто не заснул бы, предвкушая то мгновение, когда выведет своего питомца из дома. Вернее, из нашей кротовой норы, где большая часть помещений находилась под поверхностью. Ральфа не пугали легкая пыльная буря и жуткий мороз на улице, такой жуткий, что без защитного скафандра любое живое существо там вмиг превращалось в ледышку. В глазах его лучилось такое счастье, какое бывает лишь у детей, получивших долгожданный подарок на День рождения.
