Ушла, захлопнула дверь, оставив меня одного. В такой день. Эх, Маша, Маша…
Даже не так обидно, что она месяцем ошиблась. Мы уже два года и два месяца с ней вместе.
У неё есть одна причуда. Она настенные календари не покупает. У неё один и тот же висит из года в год.
Картинки сменяются, а перечень циферок внизу она на принтере распечатывает и скрепками к уже существующему листу цепляет. Та картинка, которая была на календаре во времена нашего знакомства, уже закрыта двумя другими. На той был странный пейзаж с горами, а внизу пририсована морда кота. Её нарисовал прямо на календаре Машин племянник, который приходил в гости. Это он с меня рисовал. Поэтому Маша теперь этот календарь выбросить не может.
А сейчас на календаре какой-то морской или океанический берег. Но не теплый, а такой, неуютный, серо-черный, графичный слишком.
Но не это обидно, а то, что Маша ушла.
Всё, в следующую прогулку уйду я. Свободу котам! Свободу! Пойду пока Машину кожаную куртку погрызу, раз она так приглашательно её в прихожей бросила. Могла ведь на плечики в шкаф повесить? Могла. Могла на сегодня свидание не назначать? Могла.
Жизнь человека – это постоянный выбор. А у меня выбора нет – придется грызть куртку.
Эпизод девятый. «Катастрофа»
Сам себя не узнаю. У меня было твердое намерение погрызть Машину кожаную куртку. В отместку за то, что она оставила меня одного и променяла на какого-то двуногого. Я был полон решимости. Но когда подошёл к куртке и обнюхал её, вдруг вспомнил, как Маша кутала меня именно в эту куртку, когда мы ехали от ветеринара. Меня тогда впервые рвало фикусом, Маша очень испугалась, помчалась к врачу. Потом мы долго ждали автобус на остановке, я сильно дрожал. Мне всё не нравилось. На улице было темно и холодно: люди вокруг были тепло одеты, а Маша сняла свою куртку и обняла ею меня. Мне вдруг стало спокойно и хорошо.
И вот стою я в прихожей, а сам будто снова там, на остановке.
Я не смог. Я ушёл.
Думал чашку со стола на пол уронить. Тоже не смог. Совсем распустился. Наверное, они что-то в корм добавляют, от чего коты волю теряют.
Почти весь день я проспал. Потом послонялся по квартире и проспал весь вечер. А ночью я проснулся.
Маша домой не вернулась.
Я изгрыз весь фикус. Посбрасывал со стола всё, что мог. Пара чашек всё-таки разбилась. В изголовье Машиной кровати изодрал все обои и ещё немного в прихожей – напротив входной двери, чтоб она увидела сразу, как придёт.
Она ведь должна понимать, как я переживаю! Куда она делась???
А что, если её похитили или убили, и я заточён в этой квартире навеки?
Я пытался открыть двери. Но они железные, я только когти себе обтесал.
Я стянул любимое махровое полотенце Маши с батареи в ванной и приволок его к входной двери.
Я нашёл стиральный порошок. Чуть не отравился, пока грыз упаковку. Потом таскал её по всей квартире.
Я старался всю ночь.
Когда рассвело, я уже так устал, что лапы не шевелились. но когда и к шести утра Маша не пришла, я заволок подаренный ею плед в унитаз. Сам в этом унитазе искупался, чуть выбрался, но плед там оставил. Я сходил мимо лотка – раз пять.
Это всё от переживаний! С ней, наверняка, что-то ужасное случилось!
В моей миске закончилась вода, я забрался на стол и попил из графина, потом сбросил со стола и его. Графин не разбился, но треснул.
В этот момент и стойкость моя дала трещину.
– Маааааашаааааа, ты гдеееее? Вернииииииись! – заорал я во всё горло. – Вернииииись, Машааааааа!
