Лисьен отказалась от рисковой трапезы по понятным соображениям, а я по эстетическим. Затяжная диарея, надолго приковавшая задницы отважных испытателей к горшкам, со слов медички, стала самым безобидным, хотя и неизбежным последствием. Тяжелее всего пришлось Вавиле, который усвоил больше половины сомнительного продукта. И если лица капитана и Габи уже спустя сутки приобрели прежний цвет и выражение, здоровяк продолжал нести частые вахты сосредоточенности и напряженности.
– Ладно,– подытожил капитан.– Прежде чем начнем маневр, всем об этой ходке надо знать только одно. Где-то там, внизу, уже сгинули три корабля Итеры. Мы четвертыми подписались на эту ходку. Все остальное – ерунда, не стоящая внимания.
– Правильно ли я понимаю,– переспросила Габи.– Что на этот замечательный приз уже подписывались заключенные Итеры?
– Нет, неправильно!– раздраженно отреагировал Ксавер.– У них не было такого приза! Сначала это было обычное нарушение связи с планетарной станцией. Итера получила подряд от технической службы корпорации «Кэйко». Провайдеры выставили за ходку десять баллов и десятку за скорость. Экипаж, который первым взял подряд, отправил рапорт о заходе на посадку и больше не вышел на связь. Потом только бонусы росли. С остальными ситуация повторилась…
Когда капитан завис в задумчивой паузе, Вавила его поторопил:
– Они гибли при посадке?
– Скоро узнаем,– угрюмо произнес Ксавер.– Связи с поверхностью нет, потому что половину материка накрыла какая-то электромагнитная буря или что-то вроде того. Воздух под нами просто трещит от атмосферного электричества. А оптика не может пробить пелену плотной облачности, под которой прячется техническая станция. Итера говорит, что тучи здесь надолго…
– Хотите сказать, капитан, что весь кипишь из-за плохой погоды?– в голосе Габи удивление перемешалось с восторгом.
– Ха! Если ребята застряли на поверхности только из-за того, что ждут, пока ураган закончится, и из-за этого не могут весточку кинуть, прикиньте, как их будет ломать, когда узнают, сколько очков мы на этой ерунде подняли!
Интонации выдавали наивность Вавилы, который с каждым сказанным словом все больше верил в то, что говорил. Закончив мысль, он был настолько убежден в собственном заблуждении, что приподнятым настроением был способен заразить других.
– Я бы не стала на это рассчитывать,– скрипучим голосом напомнила о себе медичка.– Если Итера способна сесть при такой погоде, то и взлететь сможет. Их на поверхности держит что-то другое…
– Тебе по чем знать, кухаркина дочь!– завопил Вавила, который временное помешательство кишечника списывал на диверсию медички, подозревая, что та умышленно скормила отраву, и теперь кидался на нее при каждом удобном случае.
– Не могу поверить!– заорал Ксавер, побагровев.– Не патруль, а сборище недоносков, которым не знакомо понятие дисциплины. Итера, заткни им рты, отключи связь, сожги микрофоны! Чтобы я никого не слышал!
Он резко повернулся ко мне со свирепым выражением лица:
– А этому вырви язык, если посмеет рот открыть до того, как я к нему обращусь!
Капитан умел быть душечкой, когда от него ничего не требовалось, и не приходилось напрягаться. Необходимость думать, выбирать и принимать решения напрягала его сверх меры и превращала в мерзкого и визгливого упыря.
– Покажи глиссаду,– буркнул он кораблю.– И выводи нас к началу маневра.
Итера мгновенно нарисовала на экране пологую траекторию посадки, которая упиралась в схематическое изображение планетарной станции на поверхности. Снижение начиналось на другой стороне планеты, еще над океаном, и в штормовую область, закрытую облаками, корабль должен был войти уже на высоте в десять километров.
