Коул - страница 41

– Коул, давай сделаем халабуду, и ты мне прочтёшь сказку, как раньше. – Наполнившись силами трёх яичниц, заплаканный строитель стал разбрасывать подушки и ткани, спасённые от огня.

– Ощущение, что ранили меня по голове, а крышу сорвало остальным. Кай с сёстрами сжигают мебель, чтобы она ни досталась нашим убийцам, мать пьяная вырубилась на кухне, ты вслед за ними решила детство вспомнить. Ляг, пожалуйста! Зачем ты взяла стул? Вот опять, ты как в детстве не слушаешь моих просьб остановиться, сама себе на уме. —

– Ты тоже ни капли не поменялся. В детстве мне всегда нравилось засыпать под твой недовольный бубнёж, и я места не находила от стыда, просыпаясь у тебя на коленях, не понимая, что происходит, а теперь знаю – монотонный, ритмичный звук, лишённый перепадов тональности, словно капающий кран, влияет на умение нашего организма расслабляться, в неагрессивной среде. Так что давай без агрессии и залезай ко мне под кресло, поможешь с матрасом. —

– Асаи, да ты шутишь? – Усталой походкой, Коул подошёл к куполу импровизированного дворца. – В детстве ты делала это лишь из-за дефицита внимания, сбитого режима и от ночных игр, не дававших тебе лечь вовремя, и проснуться рано, пока мама ещё не ушла, вновь оставив твою детскую натуру без любви. А я, к слову, просто мимо проходил по своим делам каждый раз, когда Нина вылавливала меня и приказывала тебя укладывать. Ненавижу, когда меня отвлекают, вот как сейчас. Спи давай! – Осознание сказанного пришло тогда, когда помолодевшая принцесса тканьёвого замка захлебнулась в слезах.

– Прости. – Хлюпающее втягивание носом поставило точку. – Я и сейчас не могу уснуть, потому что мама и сестра пытались меня убить! Посиди со мной. – Перьевая подушка доставила просьбу адресату, быстрее крепкого словца, давшего фору своему мягкому другу.

– Меня тоже… – Знакомые нам подушка и словцо вернулись к отправителю – Ты халабуды тысячу лет не строила, а выглядит всё так, словно и пары дней без этого дела не прошло. Вот что значит опыт. —

– Вот ты и отпер великие врата моего замка, герой! Приди же и даруй своей королеве талант рассказчика. —

– Когда-нибудь ты объяснишь мне, почему я ведусь на эту дурацкую игру каждый раз. – Голова королевы Халабудного замка удобно примостилась на коленях новоявленного героя. – И какую историю вы желаете услышать, моя королева? —

– Что-то поучительное, не очень короткое и несравненно монотонное, я выспаться хочу! – Тёплые слёзы капнули на чёрные штаны.

– Раз ты настаиваешь, Асакуро… – Острые ногти сжались от услышанного. – Не большая вырезка из старенькой легенды. Не помню, кто написал, но суть такова…эй, королева, ты слушаешь? – В ответ лишь равномерное посапывание.

Эвелина – мать-природа и первая из духов растений Эйлнари. В ответственный момент воспоминания пробили брешь в моём огрубевшем сердце, и я не смог найти силы, чтобы добить её изрезанное тело, позволив той уйти. Необузданная и всепоглощающая, как хаос, словно я сам, Эвелина до последнего вздоха была моим единственным, верным другом, которому я доверил свою жизнь и своё имя. Смертельно раненная, она умоляла дать ей последнюю возможность – встретиться с мужем, и я исполнил на прощание её просьбу. Не отставая ни на шаг, мы шли вдоль Лазурного моря молча, и каждый шаг эхом отзывался воспоминанием о детстве, каждая пролитая капля крови рождала цветы, деревья и растения по краям дороги, оставляя позади «живой» тоннель, провожающий её в последний путь. Новорождённые растения тянулись к своей умирающей матери, сжимая кровоточащее тело так сильно, что на почерневшей плоти проступали разноцветные узоры, переплетаясь с белыми ожогами, трущихся корней и лоз. Её смерть затронула часть её детей, превратив Эйлнари с неотделившейся части материка в духов – ядовитых цветов, смертоносных растений и деревьев, что стали впредь называться Калаверо. Слышал я, что дорогу «Последнего её пути» теперь называют Шёлковый путь. Забавно, она всегда хотела увековечить своё имя в истории, но точно не таким способом.