Ковчег для Кареглазки - страница 41

Добежала – вот, наконец, и их дом… большой, капитальный, ведь это – будущее семейное гнездо. Перебор, но так всерьез решил Горин. Его идея – укрепиться и жить в Илионе вечно, для нее же это – лишь временное пристанище перед тем, как победить самую страшную чуму в истории. Тихо… бесшумно Крылова добралась до спальни. Кажется, что Илья спит крепко, но как только она склонилась над ним, муж открыл глаза и уложил ее в постель, оказавшись сверху.

– Привет, крошка! – засмеялся он, вдыхая ее жасминный аромат.

– Тише! Остынь! – ответила она, показывая в темный угол. – Надо поговорить. Это важно. Вставай.

Горин посмотрел на стрелки больших напольных часов, освещенные ночником, скривился, и с зарождающимся раздражением воззрел на нее.

– Что-то случилось? Половина пятого… елки-палки. Ты можешь будить меня в такое время, только если хочешь потрахаться.

Предчувствуя такой ответ, Лена взмахнула ладонью для пощечины. Но муж перехватил ее кисть.

– Стоп. Не надо здесь твоих суперэмоций. Встаю, – его сон улетучился, и он скоро вылез из-под одеяла и стал одеваться. – И Рыжего разбужу, нехер спать, когда Босс работает.

Крылова застыла, рассматривая мужа. Округлые, налитые банки бицепсов и рельефные трицепсы. Вздутые дуги мышц между шеей и плечами. Не плоский и без кубиков, но крепкий и пружинистый живот. Раньше он всегда вызывал у нее дикое желание, и будила она его иначе… но потом он стал другим. Красота без любви – ничто.

****

Есть еще одно незавершенное дело. Я врываюсь в хозяйскую спальню, как унюхавший поживу доберман. На огромной, когда-то белоснежной постели меня дожидаются вещи, вытащенные из комодов чуть ранее. Целая куча фотографий красивой глазастой брюнетки лет сорока, с мужем и дочкой, какой-то крем для рук со слабым цитрусовым ароматом (давно просроченный), и целый ящик соблазнительного белья. И фонарь, естественно.

Желание накатывает волнами, окутывает кисло-сладким женственным ароматом… я прижимаю трусы к лицу, фокусируя взгляд на брюнетке, и игнорируя маленькую дочь рядом, борюсь с крайней степенью опьянения – когда замечаю в дверях Цербера. Пес поглядывает виновато, но внимательно. Я бросаю в него пустую баночку, семейное фото в рамочке, и захлопываю дверь перед его носом. Скоро придет и твой черед!

Я выплескиваю свои отрицательные флюиды во все стороны – примерно через полчаса активной работы над этим. Не так уж и сильно я изменился. Тот же Гриша Менаев. Люди вообще не меняются так быстро – не верьте никому!

Самое время, чтоб решить последнюю из актуальных задач. Цербер.

****

Патроны и пистолет. Всё в сборе. Я смертоносный – и готов убивать. Однако чудище убежало от меня. Врешь – не уйдешь!

С одной стороны, Церберу некуда бежать – калитка, в которую мы вошли, была заперта. С другой – мое состояние не позволяло сконцентрироваться на задаче должным образом. Несколько раз я растянулся на неровностях дворового покрытия, единожды даже стукнувшись головой. А еще мне ветка чуть не выколола глаз. И каждый раз я видел лишь хвост, мелькающий где-то на горизонте. Не, так эту скотину не грохнуть.

Это только увеличило мою суммарную ненависть к блохастому гаденышу, ставшему причиной и заражения Тани, и ее последующей смерти. А еще болел глаз…

Моя охота на Цербера, это, конечно, было безответственно. Что вполне соответствует моему характеру и взгляду на жизнь. Безответственность вообще у меня в крови, передалась от отца. Он никогда не играл с детьми, фактически не интересовался нашими с Таней делами, вечно был занят. Наверное, именно его безответственность привела к тому, что он опубликовал непроверенные свидетельства о коррупции городских властей, что привело к краху всей его дальнейшей жизни. Потом он перебивался редкими мелочными заработками фрилансера, даже не задумываясь, как на это прокормить семью. А алкоголь помогал ему стереть остатки здравого смысла… Иногда я тоже поступаю, как он, и даже не знаю, что удерживает меня от полного уподобления отцу. Возможно, какая-то материнская часть, другие гены, полученные мной в результате их марьяжа.