Ладно, довольно самокопания! Наконец, в предрассветной игре лунного света я засек псину. Цербер, как обычно, смотрел взглядом, наполненным и виновностью, и сочувствием. Он нервно бегал в углу за домом, где был заблокирован еще и воротами с бензовозом на входе. Я же испытал облегчение. Всего лишь расстрелять. На черта его есть – не ем я собак. А вот казнить его я обязан.
Мой голос коварно прорезался и с горем пополам позвал животное: «Цер-бер! Цер-бе-рик, иди ко мне!». Пес выглянул из-под колес, и я спустил курок. Оглушительный грохот, отдача… а я вновь и вновь стреляю. Пламя взрыва застало меня врасплох и окутало ядовито-оранжевым жаром. Бензовоз разорвало на части, которые поднялись факелом и разнеслись во все стороны.
Последним чувством было, что я сгораю как спичка под напалмом – но перед этим взорвалась голова, вытек глаз, и передо мной мелькнул силуэт – как пума в прыжке… но это не точно.
Глава 5. Евнухам здесь не место
Ту-ту-тук, ту-ту-тук, ту… монотонный гул наполнял мозг спокойствием, убаюкивал, напоминая о далеких временах, когда Андрей-Гермес с классом ездил в Туапсе. Тепло и уютно, кажется. Спать бы и спать, но мозг уже очнулся и хотел быть полезным, словно не понимая, что не всегда эти мысленные изыскания приносят пользу.
Агент Синдиката открыл глаза, но было темно, и он ничего не увидел, кроме того, что он уже не в гараже. Ничего не болело – он вообще ничего не чувствовал. Как в тумане, в голове возникли образы и звуки, которые казались давно пережитым сновидением – человеческие голоса, ощущение невесомости, темный готический паровоз. Приятно осознавать, что твой разум способен на большее, чем просто существовать и считать до десяти.
Следуя дедукции – его эвакуировали. Сверху справа зажегся красный лазерный глаз, и просканировал синдика. Аппарат запищал, и зажегся свет – неяркий, мерцающий. Дверь распахнулась, пропустив троих мужчин. Гермес с облегчением заметил у высокого арийского блондина татуировку на правой щеке. Змея, кусающая себя за хвост. Уроборос.
– Как ты себя чувствуешь? – огромный сутулый детина в белом халате подошел ближе.
Гермес распознал в нем медицинского работника – по фонарику в руках и стетоскопу на груди. Нужно было ответить, но когда он попытался это сделать, губы слиплись – чтоб открыть рот, пришлось их разодрать.
– Я как под наркотой. Это лекарства? Все нормально?
Гигант улыбнулся, а блондин с уроборосом подошел к панели с экранами, что-то включая. Третий, похожий на богомола с огромной плешью на маленькой голове, пристально смотрел на оперативника. Казалось, что он никогда не моргает.
– Все нормально, Гермес, – успокаивающим тоном сообщил верзила. – Меня зовут Зенон. С нами в вагоне – сам священный приор Стикс, – он поклонился плешивому богомолу. – А это – пастырь Дионис, – он показал на блондина с уроборосом. – Расскажи нам, что произошло. Постарайся все вспомнить, это очень важно.
Гермес задумался, как подать информацию. Приоры были кормчими, они составляли Коллегию, управляющую Синдикатом. И сейчас вдруг оказалось, что он держит ответ перед одним из них. После провала. Фактически, это как пройтись по лезвию ножа, не порезавшись.
– Ну же! – пастырь Дионис нетерпеливо приподнял правую ладонь с огромным изумрудом на среднем пальце. – Клянусь Апокалипсисом, не всегда молчание – золото!
– Надо ведь думать, что говоришь…
