– Хорошо… – Наконец проговорил он. – Пусть знают. Я не бросил их.
В этот раз Сима промолчала. Но где-то в глубинах её молчания ему всё же послышалось: “Они уже знают…”
Массивные фиксаторы медленно отщёлкнулись. Словно цепи, державшие зверя. Металлический гул прокатился по внутренностям ангара, и “Клинок Пустоты” чуть дрогнул. Внутри – еле ощутимая вибрация, за пределами – грандиозная, почти церемониальная тишина.
Корабль двигался вперёд. Словно пробуждающийся исполин, он плавно, величественно начал отрываться от посадочной платформы. Снизу расходились концентрические волны голубоватого света – остаточное сияние антиплазменных стабилизаторов. Всё вокруг было залито серебристо-холодным светом прожекторов, и этот свет скользил по обводам корпуса, подчеркивая то, как чужеродно он выглядел среди грубых стен Ковчега.
Серг сидел в капитанском кресле, похожем скорее на трон из темного металла, пронизанный кабелями, сенсорными волокнами и мягкими зонами нейроинтерфейса. Его ладони слегка подрагивали, хотя он держался за подлокотники. В груди колотилось что-то тяжёлое, неровное. Слишком быстро. Слишком остро.
Он смотрел сквозь панорамный экран, и страх медленно наползал, как холодный туман. Перед ним – не купол, не небо, не потолок. Пустота. Бесконечная. Открытая. Неумолимая. И под ним – уже не было ничего. Ни земли. Ни знакомых стен. Ни остова улиткообразных галерей Ковчега. Только слабый мираж платформы, стремительно исчезающей внизу. Он поймал себя на том, что вцепился пальцами в кресло. Ладони вспотели.
“Нет твёрдой почвы под ногами…” – Он был охотником. Всю свою жизнь Серг провёл среди деревьев, трещин, корней. Там всегда было небо – даже если оно было мутным. Там был запах мха. Дыхание ветра. Тени от листьев.
А здесь…Здесь не было ничего. Перед ним, за прозрачной переборкой, ворота ангара всё ещё продолжали открываться. Медленно, как створки храмового алтаря. Каждая секция втягивалась в массивные боковые проломы, освещённые сигнальными маяками. Механизмы скрежетали приглушённо, как будто понимали значимость момента. И вот – в последний миг – пелена развеялась.
Перед носом корабля распахнулась космическая бездна. Она не была Тьмой. Это было состояние, почти – живое. Глубокое, пульсирующее. Там, за вратами, горели звёзды. Хрупкие, далёкие. Некоторые – ярко-белые. Некоторые – алые. Некоторые – как застывшие слёзы. А чуть ниже – вся внешняя оболочка Ковчега. И Серг вдруг понял, насколько он огромен. Снаружи Ковчег не был тем монолитом, каким казался внутри. Он был испещрён, как ракушка, обросшая кораллами, трещинами, вставками разных эпох. Тут были залатанные участки корпуса, выцветшие гербы забытых рас, обломки каких-то модулей, ржавые антенны, косые шахты. Где-то крутились устаревшие солнечные панели, а в другом месте зияла пробоина – замороженная пустотой, но не заделанная до сих пор.
Местами он выглядел почти живым. Вцепившимся в жизнь сквозь миллионы лет. Его подпирали кольцевые обводы, старые обсерватории, судовые парки и выступающие, как гнёзда, модули временного жилья. А на одной из остеклённых платформ даже были видны силуэты, маленькие, как пылинки. Кто-то наблюдал за стартом. Серг глубоко вдохнул. Сейчас его глаза горели. И в этом пламени было всё – и страх, и свобода, и сомнение.
“Я действительно ушёл. Уже не просто выхожу за периметр охоты… Я – ухожу из мира.”
