Коул слушал меня внимательно, и безэмоциональная маска застыла на его лице, как случалось каждый раз, когда он «включался» в рабочее состояние.
– Родительская спальня, – негромко сообщил он. – Она заперта с тех пор, как мама с папой умерли. Одри, я никогда не имел дел с призраками… Или сущностями, как ты их зовешь. Откуда им здесь взяться?
– Есть много разных способов впустить их, все и не перечислить. Прости, не стоило рассказывать…
– Почему?
– Потому что у тебя и так проблем навалом, – пробормотала я, уткнувшись в свою тарелку. – Я сама займусь этой сущностью, ладно? Я ведь ведьма. Сущности часто служат нам проводниками, а иногда даже фамильярами, если заключишь выгодную сделку. Конечно, мы можем просто переночевать здесь и уехать, забыв про сущность, ведь она прикреплена исключительно к дому и не отправится вслед за нами, но…
– Но мне вообще-то еще дом сдавать, – понял Коул. – А я хочу сдавать его людям, а не призракам.
– Тогда, – я вытерлась салфеткой и изобразила воодушевление, – надо его выманить.
– Как?
– Ничего особенного делать не нужно. Просто проведем этот вечер, будто не знаем о его существовании. Он сам выйдет к нам, когда решит, что мы достаточно расслабились.
– Думаешь, оно прямо сейчас подслушивает нас? – понизив голос, спросил Коул, и я красноречиво приложила указательный палец к губам, моргнув ему несколько раз.
Коул побледнел и окончательно забыл про свой любимый стейк.
– Нас еще ждет десерт! – нарочито громко воскликнула я, вскочив из-за стола. – Посмотрим, что ты там накупил… Ого! На случай конца света затарился? – Я зависла перед полками холодильника и выудила на свет пакет молока, чтобы наполнить блюдце Штруделя и чугунную кастрюльку. – Ты когда-нибудь пробовал эгг-ног? Тащи корицу!
Кот попробовал напиток первым, и лишь после Коул решился обмакнуть туда указательный палец и настороженно лизнуть, убежденный, что все, куда добавляются сырые яичные желтки, представляет смертельную угрозу для человечества. Разлив ванильный эгг-ног по кружкам, мы втроем переместились к камину. Я играла с огнем заученными заклятиями, заставляя тот мерцать, меняя цвета и формы, когда Коул накинул на мои ноги плед.
– Думаешь, мне стоит его выбросить?
Я отвлеклась от камина и взглянула на Коула, крутящего в руках бронзовое зеркальце. Щелкая замочком, он напряженно всматривался в золотые ромбы на крышке, будто ждал, что они вот-вот заговорят с ним.
– Это зависит от того, что ты намерен делать дальше – забыть о наставлениях Гидеона и жить, как прежде, или же…
– Или что?
– Учиться.
Коул вопросительно нахмурился.
– У меня была атташе, Рэйчел, – сказала я. – Я сама училась у нее и видела, как она учит других. Не только ведьм, но и других атташе. Я могла бы помочь тебе освоить твой охотничий дар. Круговорот помощи, – улыбнулась я слабо.
Коул промолчал, и я не решилась давить на него. В тишине мы, сидя на ковре, допили эгг-ног, следя за колыханием камина и соприкасаясь коленями под шерстяным пледом.
– Оставь, – все же добавила я, заметив, что он посматривает на зеркальце. – Неважно, будешь ты использовать его или нет. Это память. Талисман. У каждого должно быть что-то, что он оторвет от себя разве что вместе с сердцем. У меня, например, это бусы.
– А у меня теперь это ты.
Я не поверила, что Коул и впрямь сказал это. Кажется, в это не верилось даже ему самому: он ничуть не поменялся в лице и, не сводя взгяда с зеркала, поблескивающего во всполохах пламени, остался недвижим. Огонь будто выжег весь воздух из комнаты, и сделалось душно. Я почувствовала медовый жар, растекшийся по лицу, и жадно выпила остатки эгг-нога, чтобы смочить пересохшее горло.
