И несмотря на то, что звонкий голос являлся последним, на что обращали внимание люди, смотря на статного и мускулистого мужчину, каким он был, Святорад не мог не чувствовать напряжения и противоречий внутри себя. Это не было виной или проблемой кого-либо вокруг, но конфликтом, который безбородый витязь должен был разрешить с самим собой. Чтобы почувствовать себя свободным, ощутив тем, кто он есть на самом деле.
Вытерев капли отвара с губ, Святорад заткнул склянку винной пробкой. Запустив руку под койку, он поместил бутылку на дно большой глиняной корчаги. Именно она помогала теплому напитку так хорошо сохранять свою температуру.
Лидер опустил голову на подушку и закрыл глаза. Казарма погрузилась в кромешную, даже немного пугающую тишину.
Но покой не продлился долго…
Сквозь сон Святорад услышал интенсивный и быстро приближающийся хруст снега, словно целый табун лошадей проскакал мимо длинной караулки и остановился на самом ее крыльце. Отважный витязь был прекрасно осведомлен о том, что за дверью его могла ждать верная смерть… но он не спрятался под одеялом, дрожа от страха. Святорад опустил ноги на пол и потянулся за своей верной двуручной саблей, которую всегда хранил возле кровати.
Целовальники дернулись в каждой из одиннадцати коек, когда, внезапно, что-то принялось бешено барабанить в дверь, не боясь последствий. Безбородый витязь прищурил глаза и свистнул ножнами.
Он был готов встретиться со смертью лицом к лицу…
– Откройте дверь, – вдруг с улицы донесся чей-то до боли знакомый, требовательный и вечно чем-то недовольный голос, – меня там вообще слышно, увальни?!
Брови богатырей удивленно подпрыгнули и один из них, самый близкий к двери, молча открыл засов, впустив внутрь ветер и лунный свет. На пороге оказались запыхавшиеся и извалянные в снегу Михаил Кисейский и Матрена.
– Мы требуем аудиенции с Захаром Ячменником, – грозно заявил экспедитор, – немедленно!
Целовальники удивленно переглянулись и похлопали сонными глазами, почти сразу устремив взгляды в сторону Святорада.
– Боюсь, вы не сможете поговорить с ним до утра, ваше высокородие, – с пренебрежением произнес безбородый витязь. – Захар Романович наверняка уже спит.
– Я уверен, это его разбудит, – усмехнулся Кисейский, – ведь мы знаем, кто такой Одноглазое Лихо на самом деле!
Эти слова звучали как удар молота о наковальню! Их эхо еще долго бродило по караулке, пока шок и трепещущий ужас остывали в глазах дюжины целовальников. И лишь только в стальном взгляде Святорада не было страха. На его место пришел холод и попрание, пока он пристально смотрел в лицо Михаила Кисейского.
Сквозь множество взъерошенных голов и длинный коридор столичный гость обдал богатыря встречным подозрительным взором.
***
Громкий и интенсивный стук трости отражался эхом от стен земской избы. Распахивая многочисленные двери, появляющиеся на пути, Захар Ячменник агрессивно хромал по деревянному коридору. Насупив грозные брови, недовольно кряхтя и часто протирая сонные глаза, земской староста двигался к приемному залу, той самой комнате, где Кисейский впервые узнал о душегубе Лазурного Марева. Староста был сильно раздражен тем, что нелюдимый экспедитор вынудил его отложить отдых и предстать перед ним при полном параде в такое позднее время. Но одновременно ему было очень любопытно, какое невероятное откровение не могло позволить Михаилу подождать до утра.
