Пройдя с полкилометра, набрел на симпатичный овражек, спускавшийся к реке. Берега поросли травой, дно сухое. В дальней части росло несколько деревьев. В основном ольха и ивы. Деревья стояли плотной кучкой, и под переплетением ветвей можно было укрыться не только от солнца, но и от утреней росы и небольшого дождя. На одну ночь, лучше не сыскать. Завтра выберусь наверх, осмотрюсь, тогда и буду думать дальше, а пока — добро пожаловать в приют одинокого странника.
Первым делом развесил досушиваться одежду, потом собрал хворост и занялся приготовлением ужина. В том смысле, что поставил откисать две оставшиеся лепешки и, обмазав судака глиной, положил его в огонь. Конечно, правильнее было бы нажечь углей и только потом ставить рыбу, но чем дольше горит костер, тем больше шанс, что его кто-то заметит. А у меня в этом мире пока друзей нет, поэтому неожиданные контакты лучше свести к минимуму.
Сумерки сгустились как-то чересчур стремительно. Вроде только что было светло, хоть газету читай, а потом солнце нырнуло за горизонт…
Сидел, глядя на уютно потрескивающее пламя, мысленно прощаясь с теми, кого никогда больше не увижу, а когда отвел глаза в сторону, понял, что на дворе почти ночь. Чтобы не есть в потемках, достал запеченный кусок глины, разбил рукоятью ножа и с наслаждением вдохнул аромат распаренной рыбы. Отщипнул кусочек… Съедобно. Еще один… еще… И уже не останавливался, пока от килограммового суда не остался только хвост и горка косточек. Видать, сильно оголодал.
Ну, так ничего удивительного. Ни моего предшественника людоловы разносолами не баловали, ни я не объедался. Мне бы, конечно, любой каприз приготовили и подали, но когда ты не в состоянии сам справить нужду, на пищу начинаешь смотреть не так, как здоровый.
Да, ну тебя… Тряхнул решительно головой. Надо поскорее избавляться от груза прошлого и внедряться в эту жизнь. А самый надежный способ перевернуть страницу — сон. Утром все новое будет восприниматься четче и ярче, а прожитое станет былью.
Тулуп еще не высох, так что спать улегся на постель из веток, уложенных поверх кострища. Какое-то время, блаженно и сыто улыбаясь, глядел сквозь листву на звезды, потом зевнул, повернулся на бок и заснул. Как бы все не сложилось в будущем, я уже прожил на один день дольше положенного. А это дорогого стоит.
Проснулся от тихого поскуливания… То ли ребенок, то ли пес. Так сразу и не понять. Тем более, спросонку.
Ночью звуки разносятся далеко, особенно над водой, не разобрать: тихо скулит и рядом, или громко, но далеко. Приподнялся, прислушался…
Звук повторился. И, вроде, сверху. В смысле, надо из оврага выбираться. Ночью, в незнакомом месте — не слишком приятное занятие. Если б не полнолуние, точно отложил бы до утра. Но месяц светил ярко, волоски на руке видно, так что ничего страшного. Да и овражек не обрывистый. Особого труда взобраться не составит.
Натянул сапоги, вернул на пояс саблю и покарабкался наверх…
Вылез из оврага, прислушался. Какое-то время ночную тишину и шелест трав прерывало только мое дыхание, но вскоре поскуливание послышалось опять. И совсем недалеко… По впечатлениям, максимум метрах в пятидесяти.
На всякий случай вынул саблю и, внимательно вглядываясь в ночь, благо на небе ни тучки и видно далеко, двинулся в ту сторону.
Отойдя от оврага шагов на десять, неожиданно вышел словно на просеку. Если раньше травы были выше колен, а местами и по пояс, то здесь они и до лодыжек не доставали. Умятые колесами и утоптанные ногами. Дорога… Небольшие углубления, нарезанные колесами телег, следы жизнедеятельности животных… К счастью, хорошо подсохших, хоть для костра собирай. И нечего улыбаться, в степи самое лучше топливо для костра. Особенно там, где от одного дерева до следующего два дня скакать.
