– Та-а-к. Козявка, ничего не хочешь рассказать? – Ксюха встала с дивана и упёрла руки в боки.
– А я что? Я ничего. Не виноватая я, он сам пришёл, на лыжах.
– Давай, колись. Что происходит? Собака, кошка. Кого ещё ты намерена спасать?
– Товарищи присяжные заседатели, дело было так. Помнишь, Ксюха, мешок упал? Я кошку-то видела, помнишь? Так вот это Вата была. Она в это время вялая какая-то была, я попросила Михалыча к настоящему доктору отвезти. Дальше сама знаешь. Потом, когда мы сегодня с тобой гуляли, я видела эту собаку. Дальше тоже сама знаешь.
– Так тебя что, преследуют призраки животных, которые умирают? – выпучила глаза Ксюха.
– Вот ты когда так это сказала, зазвучало как-то по-идиотски, и я сразу себя психом почувствовала, – Козявка скорчила рожу, как будто во рту оказался кусочек лимона.
– Вот к психологу и пойдём, раз психом себя почувствовала, – Ксения Львовна села на диван поближе к Козявке. – Михаил Борисович, может быть, вы посмотрите её?
– Ты ещё издеваться вздумала!? – завопила Козявка и замахала руками, как утёнок, который учится плавать.
– Ты чего кричишь? Точно псих, – наигранно вздохнула Ксюха.
Но шутка оказалась не шуткой – к психологу они всё-таки пошли. Не то, чтобы Ксюха не верила, не доверяла, но она боялась за девочку и решила пообщаться со знающими людьми.
– В таком… кхе… юном возрасте… кхе… главное – не упустить момент….кхе.. когда ребёнок увлекается своими собственными… кхе… фантазиями, и перестаёт… кхе… отличать реальность… кхе… от вымысла. Я достаточно… кхе… ясно выражаюсь? – седой мужик в роли доктора посмотрел поверх очков и потрогал дужку двумя пальцами. На нём был белый халат, морщинистый башмак вместо лица, худоба вместо тела, и он без конца покашливал. Его образ создавал ощущение психбольницы, где главный пациент – он сам.
– Вообще, «кхе» более, чем достаточно. Я бы даже уменьшила, – сказала Козявка, схватила со стола макет человеческого мозга на железной ножке и стала разглядывать.
– Не дерзи, мелкая, – строго одёрнула Ксения Львовна. – Достаточно, доктор. С ней произошло два странных…
– Дерзость в их возрасте… кхе… является отражением… кхе… детских и подростковых… кхе… переживаний. Они боятся… кхе… что мир не примет их такими… кхе… какие они есть… кхе… или какими будут. Я достаточно ясно… кхе… выражаюсь?
– А вы что-то уже сказали? Я просто думала, вы так кашляете, – сказала Козявка, не отрывая взгляда от пластикового мозга.
– Доктор, мы же с конкретным вопросом. Дело в том…
– А с тобой я вообще не разговариваю, – сказала Козявка и, по-прежнему, не отрывая взгляда от мозга, направила указательный пальчик на Ксюху.
Монолог, всё время прерывающийся раздражающими «кхе», продолжался несколько минут. Ни на Ксюхины вопросы, ни на Козявкины подколы доктор не обращал внимания.
– Такой способ… кхе… протеста… кхе…, – не унимался доктор, – присущ тем детям… кхе…, – но не успел закончить фразу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
